– Завтра так завтра.

Он увидел, что ее глаза затуманились, и отвел взгляд. Джулия тут же подалась к нему и уткнулась лицом в рукав. Энтони обнял ее. И так они долго сидели, не говоря ни слова.

Джулия внезапно проснулась и задалась вопросом, что ее разбудило. Должно быть, не такой уж редкий плач Элли во сне, негромкий, но с прерывистым, похожим на всхлипы дыханием. Джулия мягко позвала:

– Элли…

Ответа не последовало. Джулия напрягла слух и поняла по тихому, мерному дыханию, что Элли спит. Возможно, вскрикнула во сне. «Странно, – подумала Джулия, – мы не знаем, где находятся люди, когда спят. Я не знаю даже, где находится Элли. Не всегда помню, где была сама». Ей казалось, во сне она подалась к Энтони, прижалась лицом к его рукаву, и это ощущение покинуло ее только в миг пробуждения. От сна осталось лишь желание вернуться в него, спрятаться от неприятностей, ожидающих их всех с наступлением дня.

Ей стало любопытно, который сейчас час. Наверно, между двумя и тремя ночи. В комнате было темно, но два окна выделялись, словно картины на черной стене. На картинах лежал ровный налет мрака, как на очень старых холстах, где все детали утрачены, остаются только большие скопления света и тени. Но здесь не было ничего похожего на свет. Виднелись только тени разной густоты. Так как Джулия спала в этой комнате, сколько себя помнила, она знала, что самые черные тени – это силуэты деревьев, и они редеют, когда ветви поднимаются к небу. Снаружи, наверно, было очень темно, потому что не получалось разглядеть, где кончается листва и начинаются тучи.

Проснувшись, Джулия приподнялась на локте, спустила одеяло до талии и отбросила назад волосы. Теперь она снова легла, разгладив простыню и слегка взбив подушку. Все было в порядке, Элли спала. Если ее что-то и разбудило, то, наверно, один из ночных звуков, обычных в сельской местности – птичий крик, тявканье лисицы, зов барсуков. Она слышала их все, лежа в этой постели в течение многих ночей на протяжении многих лет.

Джулия положила голову на подушку, и звук, который разбудил ее, послышался снова. Его издавали не барсук, не птица, не лиса. Это был звук ладони, шарящей по внешней панели двери. Она села, прислушалась и уловила его снова. Этот звук не спутаешь ни с каким другим. Это шарит по двери рука – скользит по ней мягко, шелестяще.

Джулия отбросила одеяло и поднялась. Подошла босиком к двери и прислушалась, затаив дыхание. Но слушать было нечего – этот звук прекратился. Внезапно ей пришло в голову, что это может быть недобрая шутка. Кто-то сыграл злую шутку с Лоис, и она умерла… Но это сделала Мэнни. Мэнни не пришла бы сюда среди ночи, чтобы сыграть недобрую шутку с Джулией.

Джулия внезапно повернула ручку и распахнула дверь, отступив вместе с нею назад. Лестничная площадка была освещена – слабая лампочка горела там всю ночь. После сна, после темноты в комнате этот свет ослепил ее. На площадке примерно в ярде от порога стояла белая фигура, глядя прямо перед собой. Впечатление это возникло и тут же исчезло, Джулия увидела, что перед ней не кто-то, а Минни – Минни Мерсер в ночной рубашке, с распущенными, спускающимися до талии волосами, с глазами, застывшими во сне. Она не смотрела на Джулию, потому что не видела ее. Она ничего не видела в реальном мире. Что видела, что искала, известно было только галлюцинирующему сознанию, приведшему ее сюда.

Джулия сразу вспомнила, что будить лунатиков опасно. Нужно постараться вернуть их в постель – это легко сказать, но очень трудно сделать. Конечно же, она постарается. Нельзя допустить, чтобы Минни бродила по всему дому, пугая людей, и, возможно, давая повод этой отвратительной Глэдис для нового скандала. И уж никак нельзя допустить, чтобы Элли оказалась разбужена. Джулия вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

Словно это послужило сигналом, Минни повернулась и зашагала к лестнице, так быстро, что когда Джулия нагнала ее, она уже спустилась на ступеньку вниз и продолжала спускаться без колебаний и остановок. Если не видела, куда идет, то как она могла двигаться с такой уверенностью? Она спускалась в темноту нижнего коридора, Джулия следом за ней. Это походило на погружение в темную воду. Когда они погрузились полностью, Джулия негромко, настойчиво произнесла:

– Минни, возвращайся в постель.

Очевидно, что-то вошло в ее галлюцинацию, потому что Минни остановилась там, у подножия лестницы. Джулия попросила снова:

– Возвращайся в постель, Минни.

Ответа не последовало. Минни неподвижно стояла, босая, в одной рубашке, с распущенными волосами. Джулия подошла вплотную и обняла ее за плечи.

– Мин, давай, возвращайся в постель.

Подействовала ли на нее настойчивость в голосе Джулии, или тот импульс, что завел ее так далеко, затухал, но она повернулась и неуверенно поставила ногу на нижнюю ступеньку. Джулия слегка подтолкнула ее, Минни поднялась туда обеими ногами и застыла, словно не зная, что делать дальше. Рука мягко ее подталкивала. Она сделала еще шаг и таким образом, шаг за шагом, дошла до верха лестницы. Иногда возникали долгие паузы, когда она стояла так неподвижно, что, казалось, не дышала, и Джулия боялась применять силу. Иногда поднималась уверенно.

Когда они дошли до середины марша, Минни что-то быстро, монотонно зашептала. Слова были неразборчивы, словно доносились из соседней комнаты. Джулии стало любопытно, где она пребывает в своем сне и что говорит.

На верху лестницы возникла одна из этих долгих пауз. Монотонный шепот утих. Джулия сказала: «Мин, дорогая…», и, к ее облегчению, Минни неожиданно прошагала по лестничной площадке и вошла в открытую дверь своей комнаты.

В комнате после света снаружи было темно, но она подошла прямо к кровати и села на край. Джулия отошла, чтобы посмотреть, как она поведет себя.

И Минни сразу же жалобно произнесла:

– Что я наделала?

У Джулии словно бы все перевернулось внутри. Причиной тому были не только слова. Они были достаточно трогательными, но, казалось, прозвучали на грани отчаяния. Минни вновь произнесла их, казалось, каждое слово ей давалось с трудом. Потом она сделала три долгих, трепетных вдоха, нащупала подушку и легла. Джулия дрожащими руками укрыла ее. Колени у нее тоже дрожали. Она стояла там, прислушиваясь, и поняла, что трепетные вдохи успокаиваются. Не прошло и минуты, как Минни заснула. Что бы ей ни виделось во сне с галлюцинациями, она перешла к обычному сну.

Джулия почувствовала облегчение, насколько оно было возможно. Отвернулась от кровати и пошла к двери. Она была широко открыта на освещенную лестничную площадку. Снаружи за дверью кто-то стоял. Джулия вышла на свет и увидела, что это мисс Сильвер в халате из малиновой шерсти, украшенном на воротнике и на рукавах вязаными кружевами. На ногах у нее были черные фетровые шлепанцы, волосы были аккуратно забраны под сетку. Выглядела она понимающей и настороженной. Джулия никогда не была так близка к потере мужества. Она не знала, что ее темные, широко раскрытые глаза пробудили всю доброту щедрого сердца. Ее слегка успокоили голос и поведение мисс Сильвер, когда та сказала: