Теперь Фрэнк уже смеется в полный голос, он подавился лепешкой и машет руками, умоляя меня перестать его смешить. Но я неумолима. Наконец-то мне есть с кем поделиться своими бесценными наблюдениями.

– Есть и другие, не такие жестокие. Вот, например, “Смертельное оружие” с Мелом Гибсоном. Помнишь? Еще “Бездна” и “Первая кровь”. И “Кровь и гром”, но это больше про метеоризм.

– “Повелители ветров”, – едва может выдавить Фрэнк, – когда я был маленьким, этот фильм считался классикой.

– Ну, если уж мы заговорили о классике, как не вспомнить “Унесенных ветром” и “Проход в Индию”.

Фрэнк жестами просит меня передать ему воды и отпивает большой глоток.

– Понятно, – хрипит он. – По-моему, они подразделяются на два жанра: про анальный секс непосредственно и про тех, кого пучит.

– Точно, – улыбаюсь я, довольная его сообразительностью.

– А можно мне тоже в эту игру поиграть?

– Конечно. – Я поднимаю стакан пива: – До дна. Добро пожаловать в наши ряды. Теперь ты должен каждую неделю называть новый фильм.

– Договорились. Знаешь, я уже сто лет так не смеялся. – Он чокается со мной и вытирает слезы.

– А ты попробуй для разнообразия разговаривать сженщинами, а не совать им сразу руку в трусы, увидишь, как с ними весело, – терпеливо объясняю я.

– А я и не сую им руку сразу в трусы.

– Хм, – фыркаю я. – Тогда ты меня провел. На-ка вот, попробуй моего мороженого.

Фрэнк послушно открывает рот.

– Может быть, ты сексоман, как Майкл Дуглас или этот, тоже рыжий, как его зовут, такой несимпатичный?

– Хакнэлл, – подсказывает Фрэнк уже серьезно. – Мик Хакнэлл. Спасибо.

– В общем, – продолжаю весело наставлять я, – в следующий раз попробуй сначала с ней пообщаться. Гарантирую, ты будешь приятно удивлен.

– Большинство женщин не обладают такими великолепными навыками общения, как ты, – произносит Фрэнк с явным сарказмом, – и твоим шармом.

– Фрэнк, ну что ты как маленький. Я же не сказала, что какМик Хакнэлл...

– Ты не могла бы перестать талдычить про Мика Хакнэлла?

– Я не говорила, что ты такой же,как он, или что ты похожна него. Он вообще противный, а ты в некотором роде красавец. Он – чудовище,ему только детей пугать. Ты намного симпатичнее. Намного.

– За тебя. – Фрэнк слабо улыбается. – Просто я терпеть не могу Мика Хакнэлла, а люди все время поминают его в моем присутствии. И все из-за волос.

На улице дует пронизывающий холодный ветер, и мокро – недавно прошел дождь. Я цепляюсь за локоть Фрэнка, потому что, выбравшись из-за стола, ощутила, насколько пьяна. Фрэнк выпил больше меня, но с виду совершенно трезвый. Мы стоим, мерзнем и ждем такси.

– Ох, – стону я, – мне бы сейчас чайку горячего.

– Иди сюда. – Фрэнк расстегивает и распахивает свое пальто. Я захожу в пальто, и он снова его запахивает. Через некоторое время я замечаю, что мой зад прижимается прямо к его члену.

– Только не вздумай возбудиться, – категорически заявляю я, – и не пытайся овладеть мной сзади.

– Стелла, я стараюсь держать себя в руках изо всех сил, – подчеркнуто медленно говорит он. – Может, пойдем к стоянке такси?

– Думаешь, они предложат нам горячего чаю?

– Вряд ли. Но они отвезут нас домой.

– Домой?

– Это всего лишь предложение. Если ты все еще хочешь на вечеринку, я не против. Но я знаю, что ты имела в виду, когда говорила про чашечку чая.

– И можно развести огонь в камине.

– И даже посмотреть кино...

– Но, Фрэнки, ты же так и не научил меня снимать мужиков.

Мы идем по улице, завернувшись в его пальто, как четвероногое двухголовое чудище.

– Еще снимем, – обещает он.

– Ты думаешь, тебе светит?

– Нет, дурочка, – стукает он меня сверху по голове. – Я имел в виду, что мы можем повторить вылазку на следующей неделе. Ага, вон и такси. – А потом он говорит что-то на своем северном наречии – из всего предложения я могу понять только “ступай какашки”.

– Что?

– Осторожно, не наступи на собачье дерьмо, – улыбается Фрэнк. – На нормальном языке это звучит так... – И опять говорит что-то по-своему.

От этих слов меня разбирает смех, и я перестаю себя контролировать минут на десять.

Я хохочу во весь голос, согнувшись от бессилия, едва не вываливаясь из его пальто, да так, что Фрэнку пару раз приходится меня подхватывать.

– У тебя что, на самом деле был такой сильный акцент?

– Да. Я слишком долго прожил в Лондоне – акцент поистерся, но время от времени я не прочь поболтать на родном наречии.

– Ой, поболтай со мной, когда еще раз пойдем тусоваться, – прошу я.

– На следующей неделе, – уточняет Фрэнк. – Продолжим на следующей неделе. А сейчас поехали домой.

Вернувшись домой, первым делом иду проверить, как там папа и Хани. Оба посапывают – один громче, другая потише. Фрэнк разводит в камине огонь, а я на кухне ставлю чайник. На улице опять льет. Что может быть приятнее, чем тихий вечер дома, у камина, с чашкой крепкого чая, в то время как за окном хлещет холодный дождь?

Я возвращаюсь в гостиную с двумя кружками сладкого чая – бергамотовый для меня и обычный для Фрэнка, – и тут нашу домашнюю идиллию разрушает скрежет ключа. Никак, Руперт – я отдала ему запасной ключ.

– Черт! – недовольно ворчит Фрэнк. – Кого принесла нелегкая в такое время? Уже час ночи.

– Это мы, – чмокает Руперт из прихожей. – Мы с Крессидой решили пропустить по стаканчику перед сном.

– А, – вздыхаю я. – Замечательно.

Я уже настроилась на тихий, интимный вечер. Думала, посмотрим вдвоем “Крестного отца”, Фрэнк побольше расскажет мне о похотливых самках и еще посмешит меня своим северным деревенским акцентом. И главное, даст мне пару полезных советов касательно секса. (Хотя Руперту эти советы пригодились бы больше, ибо он совершенный профан в постели. Может, нам устроить семейныйпросветительский семинар?)

– Добрый вечер. – Щеки Крессиды сейчас еще розовее, чем в начале вечера. – Ах, мы так славно провели время.

– Да, – киваю я, – это хороший ресторан. Там очень романтичная атмосфера – все эти зеркала.

– И отличный выбор вин. – Руперт нагло обращается к Фрэнку, который поднимает на него колючий взгляд.

– Я не слишком хорошо разбираюсь в винах, предпочитаю пиво или что покрепче, – отзывается тот.