в промышленности. «Судьба свела меня с Донбассом после окончания Харьковского горного института в 1956 году, — рассказывает он. — Я был направлен на работу в Донецкий угольный бассейн на шахты местной топливной промышленности. Был такой трест в Донецке “Сталинместуголь”, он располагался в районе Харцызска. В 1956–1957 годах существовала колоссальная потребность в угле, шло мощное развитие экономики, металлургии и было принято решение о строительстве в Донбассе ста (!) шахт на выходах угольных пластов на поверхность. Вот туда я и попал. Затем Министерство местной топливной промышленности было ликвидировано, и нас объединили с союзной промышленностью. Позднее, когда я работал уже управляющим трестом, все эти шахты — “комсомольские”, как их тогда называли, — подверглись реконструкции. Часть из них работает и сегодня. Так что шло активное развитие Донецкого бассейна. Я был молодой, энергия через край, и руководил одной из двух первых шахт, получивших звание Коммунистического труда. Их было две: “Трудовская” и “Коммунист-Новая”. Я был начальником шахты “Коммунист-Новая” в составе треста “Октябрьуголь”, в который входили и “комсомольские” шахты. А шахта “Коммунист-Новая” стала образцово-показательной шахтой Донбасса.

— Марат Петрович, а в чем состояла роль партийных органов в решении таких масштабных хозяйственных задач?

— Прежде всего в вопросах подбора кадров. Когда на бюро горкома меня утверждали начальником шахтоуправления, то вдруг обнаружили, что я комсомолец. Секретарем горкома был Архипов Владимир Григорьевич — потом в Москве он стал зам. заведующего отделом тяжелой промышленности ЦК КПСС. Ладно, говорит, давайте утвердим, возьмем грех на душу, но если “шкоду” сделает, голову снимем! И ведь как следили! Я предлагаю ряд мер по развитию местоповских шахт, а парторг и председатель шахткома — нет, не справимся. В общем, довели меня до того, что я их послал на три буквы — мол, обойдусь без вашей помощи! А парторг пожаловался в горком. Архипов меня вызывает. Ну, я план горных работ взял, показал ему, что есть возможность развития шахт. Он посмотрел, потом говорит парторгу: ты выйди из кабинета. И поворачивается ко мне: “Но я тебе советую — в будущем работников партийных органов никогда не посылай”. Много лет спустя уже в Москве готовилось постановление правительства после одной из крупных аварий в Донбассе — повышали зарплату шахтёрам. Я попросил помощника Тихонова — был такой Серебряный Аркадий Григорьевич — помочь и работникам Госгортехнадзора. Он звонит в Госплан и просит включить в постановление инспекторов на уровне замов главных инженеров шахт. Когда постановление вышло, мне позвонил Архипов — и как врубил: “Ты что, в обход ЦК?! Да к вам начальники шахт побегут на работу!” А я ему: “Владимир Григорьевич, да мы еще не всех возьмем…” Тогда он: “Вот это я плохо сделал, что в молодости, когда ты парторга послал, голову тебе не оторвал!” А ты говоришь! Они всё помнили. И конечно, была серьезнейшая школа резерва кадров.

— То есть все руководящие кадры утверждались в ЦК?

— Была номенклатура. Была номенклатура у горкома партии, у обкома партии, у ЦК КП Украины, у ЦК КПСС. Их две категории было: основная номенклатура и учётно-контрольная. Основная утверждалась Политбюро, учётно-контрольная заканчивалась беседой у секретаря ЦК. Он принимал решение. После того как путем опроса все подписи были собраны, секретарь вызывал и беседовал с тем лицом, которое он назначал. Когда я шел на должность главного инженера треста “Снежнянантрацит” — это была учетно-контрольная номенклатура ЦК КП Украины. Управляющий трестом — это была уже основная номенклатура ЦК КПСС. Интересно, что в ЦК утвердили, а потом утверждают на бюро горкома и бюро райкома! Так что это была серьезная система. Я даже тебе больше скажу — Братченко, министр угольной промышленности — однажды, в 1967 году, организовал курсы резерва министра. Отобрал 30 человек молодых ребят — всем было меньше 40 лет, я тогда работал главным инженером треста “Снежнянантрацит” — и полгода мы были в Москве на курсах: ходили на коллегии и т. д. А после окончания курсов товарищ Братченко всех расставил туда, где ему надо было заткнуть дыру. Все ребята пошли на более высокие должности. Меня назначили управляющим трестом “Октябрьуголь”.

— Значит, можно сказать, что в СССР существовала в высшей степени продуманная школа подготовки кадров?

— Да, была такая школа, которая начиналась с низов: райкомы, горкомы и т. д. следили за каждым твоим шагом. Шаг влево, шаг вправо — выговорняк, и тебя как руководителя забыли… Ведь решались колоссальные государственные задачи, например, обеспечения топливом страны. Под это выделялось соответствующее финансирование. Ведь чтобы эти шахты построить, нужно было собрать огромное количество народа. Шахты так и назывались: “Дрогобычская-Комсомольская”, “Житомирская-Комсомольская”, “Донецкая-Комсомольская”, “Крымская-Комсомольская” — по названию тех мест, откуда привлекался народ для их строительства.

— То есть огромный приток людей в Донбасс начался именно в 1950—1960-е годы?

— После войны. Но в этом притоке, я тебе скажу, были всякие. Когда произошли события в Новочеркасске, то в Кировске — раньше он назывался Крестовкой — тоже была крупная заваруха. На одной из шахт произошел смертельный случай. А ведь сброд был такой — ни родных, ни близких — и этого мужика додумались положить в гроб в чистой спецовке. Всё это стало известно братве, и началась заваруха. И уже через два часа «Голос Америки» во всю кричал о событиях в Крестовке, обстановка нагнеталась так, что четыре дня все шахты не работали. Пока не выявили всех зачинщиков и не начали бить морды этим бандюгам, которые провоцировали людей — наверное, среди них были и оуновцы и все остальные. А еще, там был летний кинотеатр, и падлюка киномеханик из пистолета в толпу стрелял. Так что район был непростой. У меня на шахте “Коммунист-Новая”, а это шахта Коммунистического труда, среди рабочих было 40 человек бывших оуновцев. КГБ, конечно, знал. Часто Гусев Арсений Иванович, начальник КГБ города, звонил мне: “Марат Петрович, товарища такого-то Вы переведите, пожалуйста, на такой-то участок…” Потому что этот товарищ приглядывал за этой публикой. И они вели себя нормально, и работали активно. И даже был такой случай — я уже работал начальником комбината. На шахту “Донецкая-Комсомольская” вдруг приезжают автоматчики и арестовывают главного бухгалтера. Оказывается, этот бухгалтер во время войны был карателем где-то в Белоруссии. После войны, во время колоссального перемещения рабочей силы, он растворился, получил образование и работал бухгалтером. Поехал в Белоруссию — там его кто-то узнал в магазине, сообщил в КГБ, те отследили, приехали и забрали.

— А когда Вы впервые столкнулись с проблемами промышленной безопасности?

— Когда я работал начальником шахты “Коммунист-Новая” — это была очень опасная шахта по внезапным