Макарова отозвали из отпуска. Воронин неожиданно улегся под скальпель на операционный стол с неопределенным диагнозом, касающимся его пищеварительного тракта.

– Жрать всякую ерунду не надо, – пожалел коллегу майор-оперативник. – И злиться по мелочам. Он ведь чуть что, спешит доложиться. А потом локти кусает, что поспешил. Вот Виталя у нас, вот молодец. Тот поспешает медленно, так ведь? И всегда почти в точку!

Макаров неуверенно пожал плечами. Ему некогда было обсуждать причины «острого живота» коллеги. Не любил он и похвалы в свой адрес. Тем более что последние два дня чувствовал какую-то странную неуверенность.

– Дело перестает быть банальным, Макаров, – сказал ему сегодня утром полковник.

– Я его таковым и не считал, товарищ полковник, – возразил Макаров. – Все очень сложно. И такое ощущение, что все развивается по сценарию. По четко выписанному кем-то сценарию.

– Кем?

– Не знаю. Узнаю кем – узнаю, кто убийца.

– Убийцу найти не проблема, Виталий. Ты его найдешь, я уверен. Надо искать заказчика. Если дело в самом деле столь запутано и все в самом деле спланировано, то… то киллер – это лишь звено. Ну чего мнешься, докладывай. Какие у тебя соображения?

И Макаров начал докладывать. И чем дольше он докладывал, тем темнее становился начальствующий лик.

– По-твоему выходит, что профессора убили из-за чертежей? Что в этом Проклятом доме в самом деле что-то спрятано?

– Думаю, да.

– А Николаеву подставили зачем?

– Вот тут мысли разбегаются.

– А ты их собери! Собери, Макаров! И доложи по форме! – Пальцы полковника барабанили по столу. Угрожающе, между прочим, барабанили.

– Первая версия – личная месть. Странный тип с лысым черепом преследовал ее давно. Он засветился возле общежитий, где Николаева проживала до пожара. Он же посещал супермаркет неподалеку от того места, где она проживала в последнее время. Возможно, его видел в окне второго этажа этого дома Муратов.

– И ты полагаешь, что убийца – тот самый лысый тип?

– Полагаю.

– А зачем ему тогда убивать профессора, Макаров?! – кипятился полковник. – Убил бы сразу Николаеву, и дело с концом! А он убивает профессора, крадет его бумаги, подставляет Николаеву. И через несколько дней приходит и убивает старую, никому не нужную пьющую женщину. Зачем?! Ты сам сказал, что свидетель из нее никакой. Зачем ее убивать?!

– Мне кажется… – Виталий тяжело вздохнул, его стройная версия никуда не годилась, она рассыпалась просто на глазах. – Может быть, для того, чтобы Николаеву отпустили?

– Чего мелешь-то, Макаров? – осерчал полковник. – Сначала ее подставляют, чтобы посадить. Теперь кого-то убивают, чтобы ее на волю вызволить? Ты слышишь себя, Виталий Сергеевич?

– Согласен, мало похоже на правду. И логики будто бы никакой. Но вдруг они не разобрались с тем, что украли у профессора? Вдруг там код, шифр?

– Ну! А Николаева при чем?

– Профессор мог ей рассказать обо всем. Они часто общались перед его смертью. И он с упоением ей о чем-то рассказывал. Мог поведать и о загадках этого странного дома.

Макаров глянул на полковника. Кажется, тому версия не особо нравилась. Ну, а больше у Виталия не было никакой. Не видел он смысла в убийстве старой алкоголички. Хоть убей, не видел. Он говорил с ней. Как свидетель она ничего не стоила.

– Мог рассказать, а мог и не рассказать, – отозвался полковник, почесывая затылок. – Но они ведь могли об этом и не знать, так?

– Да, могли не знать.

– Ладно, что предлагаешь, Макаров?

– Предлагаю последить за ней. Они непременно проявят себя. Я уверен, – сказал Макаров не очень убежденно.

– Последить – это неплохо. Были бы люди для этого дела! – возмущенно фыркнул полковник. – Воронин под нож улегся. Нашел тоже время… Ладно, подумаю. Что с фотороботом предполагаемого преступника?

– Сегодня. Встреча назначена на два часа дня. Приглашены бывшие жильцы общежития и Зотова, которая встречала некоего лысого мужчину в супермаркете по соседству с домом.

– Хорошо. Работайте. Только врозь!

– Разумеется. Могу быть свободен?

– Можешь. Ступай, Макаров. Вечером доложишь о результатах. И моли Бога, Виталий Сергеевич, чтобы Николаева не оказалась сообщницей нашей банды. Ох, что-то не нравится мне эта канитель!.. Все как-то запуталось…

Запуталось в самом деле основательно. Макарову тоже приходили мысли в голову о возможном соучастии Николаевой. Но тут же возникал вопрос: а кто тогда выпачкал ей руки и одежду кровью? Свои же? Зачем? И профессора ей было незачем убивать, он и так ей все секреты, возможно, выболтал. Возможно…

Он вдруг решил навестить ее в тюремной больнице. Выпустить ее должны были около пяти часов вечера, сейчас было одиннадцать утра. Он успеет съездить, благо это недалеко.

– Как она? – спросил он у врача, облачившись в белый халат, настоятельно ему рекомендованный.

– Лучше. Много лучше, чем в первые дни, но по-прежнему не желает говорить о том, что случилось. Уходит от разговора о своем прошлом. Замыкается, стоит напомнить о происшествии с животным, которое предшествовало убийству. Очень сильная психологическая травма, Виталий Сергеевич. – Доктор постучал кончиком авторучки по истории болезни. – По-хорошему, ее бы понаблюдать. И пролечить. Да только кто станет этим заниматься? Как я понял, она одинока?

– Да.

– Вот… А самой ей, кажется, не до себя. Кстати, ей придется вернуться снова в тот самый дом?

– Только чтобы собрать вещи. После всех этих трагических событий власти выделили семье Зотовых и ей по комнате в общежитии энергетиков в паре кварталов от того места. Третий жилец никак себя пока не проявил, возможно, он уже переехал.

– Это уже неплохо, – кивнул доктор. – Ее будет кто-то сопровождать?

– Не знаю, – растерялся Макаров, вспомнив о собственной просьбе к полковнику проследить за девушкой. – В этом есть необходимость?

Доктор помолчал, рассеянно рассматривая улицу сквозь зарешеченное окно. Потом со вздохом произнес:

– Виталий Сергеевич, сделайте доброе дело, не оставляйте ее одну в этом месте. Просто побудьте с ней, пока она станет свои вещи собирать. А потом… Потом как угодно. Всплеск воспоминаний может повлечь за собой необратимые процессы. Понимаете? Это может спровоцировать что угодно, вплоть до суицида. Она слаба, понимаете? Жаль девушку. Мне она не кажется злодейкой. А я повидал многое. Сделайте доброе дело…

– Хорошо, – кивнул Макаров. – Встречу. Сопровожу. Только вы уж тогда не отпускайте ее до моего приезда. Идет?

– Идет. Может, тогда отложите свой разговор до вечера? В неформальной обстановке, думаю, ей будет проще разговориться.