С этими словами Доротея начинает судорожно дергать молнию на своей сумке.

— О господи! — шепчет Джейни.

Все растерянно молчат. Джейни бросается к матери и отводит ее на прежнее место. Она чувствует, что все лицо у нее горит от стыда, по спине струится пот. Девушка прячет глаза, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Она в ужасе.

И уж конечно, ей не становится легче после того, как Доротея, даже не особо заботясь о том, что бы сделать это незаметно, открывает сумку и делает изрядный глоток из фляжки.

Раввин Гринбаум поспешно возобновляет службу.

Кейбел легонько обнимает Джейни за талию, чтобы успокоить ее. Он смотрит себе под ноги, но по его лицу девушка понимает, что этот досадный эпизод его позабавил. Ей хочется как следует пнуть его по ноге. А матушку спихнуть в могилу. Это ж надо, превратить похороны в какую-то дурную комедию!

Джейни поднимает глаза и ловит взгляд раввина.

— Могу я сказать? — спрашивает она.

— Конечно, — отвечает ребе Гринбаум, хотя и не очень уверенно.

Джейни остается на месте и, глядя не на окружающих, а на гроб, начинает.

— Я знала своего отца всего неделю, да и ту он пролежал в коме. Мне не довелось ни поговорить с ним, ни заглянуть ему в глаза. Но за это совсем недолгое время я очень много о нем узнала. Он держался особняком, не желая никого напрягать своими проблемами, просто придерживался того образа жизни, который в своем положении считал наилучшим. И он не был сумасшедшим.

— Еще как был, — ворчливо бубнит Доротея.

— Он не был сумасшедшим, — не обращая внимания на мать, продолжает Джейни. — Просто у него была необычная проблема, и ее очень трудно объяснить несведущему человеку.

У нее перехватывает горло. Она смотрит на мать.

— Я думаю и всегда буду так думать, что Генри Фингольд был хорошим человеком. И я вовсе не рада его смерти.

У Джейни дрожат губы. Надо же, как ее прорвало.

— Мне бы очень хотелось вернуть его, чтобы иметь возможность узнать его лучше.

По щекам ее льются слезы.

Когда становится ясно, что Джейни сказала все, раввин начинает кадиш. Потом он улыбается и подзывает Джейни, призывая обойти вокруг могилы и подойти к куче земли. Джейни берет Доротею за руку и подходит туда, где на земле лежат лопаты. Каждая берет по одной.

Джейни подцепляет лопатой землю с горкой и держит над могилой. Земля тонкой струйкой сыплется на крышку гроба, и девушка едва удерживает лопату на весу. Раввин бормочет что-то о «возвращении во прах», и она наконец переворачивает лопату. От стука земли о крышку гроба у Джейни скручивает желудок. Доротея дрожащими руками делает то же самое, потом Кейбел, а следом по лопате земли отправляют в могилу все присутствующие. Наполняя ее.

И тут с Доротеей случается истерика.

Словно только сейчас сообразив, что происходит, она падает на колени.

— Генри! — кричит она и заходится в судорожных рыданиях.

Джейни просто стоит рядом с ней, не в силах ничем помочь. И не желая это прекращать.

Вот влипла так влипла. Она представила, как ребята из отдела живо обсуждают мать Джейни — пьянчужку, которая устроила скандал на похоронах, безобразно ругалась, объявила свою дочь незаконнорожденной и опозорилась на весь свет. Она качает головой и, обливаясь слезами, зачерпывает еще земли.

В конце концов, все это уже не имеет значения.

_____

Когда все закончено и холмик свежей земли выровнен, Джейни понимает, что ей придется разговаривать с гостями. Доротею, от греха подальше, Кейбел уводит в машину.

Джейни кладет лопату на землю, выпрямляется и видит рядом капитана.

Капитан обнимает девушку.

— Ты все сделала правильно, — говорит она. — Я тебе искренне сочувствую.

— Спасибо, — отвечает Джейни, и по щекам ее снова текут слезы. Это первый случай, когда она плачет на плече у капитана. — Мне так стыдно.

— Тебе нечего стыдиться, — заявляет капитан так твердо, что это похоже на приказ.

Джейни даже рада — хорошо, что рядом появился сильный человек, который позволит ей хотя бы ненадолго перевести дух.

Капитан похлопывает девушку по спине.

— Ты шиву будешь соблюдать?

Джейни отстраняется и смотрит на нее.

— Э... не думаю. А что это вообще такое?

— Еврейский траур. Обычно длится неделю, но это тебе решать.

Джейни качает головой.

— Мы... я не... до последней недели мне и невдомек было, что я наполовину еврейка. Понятия не имею, как все это делается.

Капитан кивает. Берет ее за руку.

— Загляни ко мне в офис, когда сможешь. Не торопись. Думаю, нам найдется о чем поговорить.

— Да, конечно, — кивает Джейни.

Капитан сжимает ее руку. Потом девушка благодарит ребят из департамента. Она хочет извиниться за поведение матери, но парни не позволяют ей даже заикнуться на эту тему. Высказывают соболезнования, а заканчивается все тем, что доводят ее до смеха. В общем, все как обычно.

Джейни чувствует, как теплеет на душе.

_____

Кэти задерживается у могилы и подходит к Джейни только после ухода полицейских.

— Спасибо за записку.

— Думаю, он был бы рад узнать о вашем приходе, — говорит Джейни.

— Я забросила еще несколько посылок, сложила у него на крыльце. Хочешь, чтобы я вернула их отправителю?

— Нет, — отвечает девушка после недолгого размышления. — Я сама ими займусь. Все равно я туда поеду завтра, так что...

Вдаваться в объяснения на кладбище Джейни не хочется — через неделю у нее будет уйма времени на разговоры с Кэти.

— Если что, вызывай меня через Интернет, как в прошлый раз. — Кэти смотрит на часы. — Ну, мне пора на работу. Береги себя. Мне правда очень жаль.

— Думаю, Кэти, вы единственная, кто знал его по-настоящему. Мне тоже очень жаль.

— Да, да. Спасибо, — бормочет Кэти, опустив глаза.

Потом поворачивается и идет к своему грузовику.

Чарли и Меган обнимают Джейни с двух сторон.

— Малыш, ты держись, ладно? — говорит Чарли.

— Она справится, — заверяет Меган. — Характер у нее дай бог каждому. Но мы всегда рядом, ты помни об этом.

Джейни растроганно кивает.

Следом со словами утешения подходят Керри и Стью. Стью в той же рубашке и старомодном галстуке, что были на нем на выпускном балу, и это воспоминание вызывает у Джейни улыбку. Сколько всего случилось с тех пор.

— Никак не могу поверить, что пришло столько народу, — говорит Джейни. — Спасибо. Это дорогого стоит.