Короче говоря, Осман был куда авторитетнее Арика. Но в Чечне равного авторитета не нашлось – все в Москве.

– Салам.

– Салам…

Поздоровались холодно. Было понятно, что разговор предстоит нелегкий.

– Все мы не более чем пыль на ладони Аллаха – выспренно начал Арик – и только ему ведомо, когда каждый из нас предстанет перед ним. И нет лучшего способа попасть в рай, чем джихад на пути Аллаха. Всем вам известно о беспределе, который учинили русисты, сначала контролеров наших порезали и опустили, а теперь целый джамаат расстреляли. Это беспредел и спросить с русистов за беспредел – в общих интересах. Муфтият Чечни единогласно объявил джихад, а как сказано в Коране…

– Который муфтият? – перебил Османов.

Вопрос был не праздным. Действительно, после того как Масхадов удалился в свой район и объявил Грозный находящимся под контролем преступной власти – часть муфтията переместилась вместе с ним, в Ножай-Юртовский район. Но часть, в том числе муфтий – остались в Грозном.

– У нас один муфтият и один муфтий. И чеченский народ един, как бы его не пытались расколоть злые силы! Мы призываем весь аварский и все другие народы Дагестана присоединиться к нам в джихаде…

Османов достал изо рта жвачку, которую до этого с аппетитом жевал, помял в пальцах, бросил в пыль и наступил. Арик с трудом удерживался от того, чтобы не броситься на него. Хотя и знал, что не успеет – автоматчики Османова изрешетят его прежде, чем он доберется до глотки этого хайвана.

– Что даешь?

– То есть? – не понял Арик.

– Сколько даешь?

…

– Ну, ты хочешь разборку с Русней мутить, и чтобы мы напряглись по этой теме. За это – сколько?

Арик плюнул в пыль, что было оскорблением.

– Когда мы пришли освобождать вас от Русни, мы с вас за это денег не брали.

Османов кивнул.

– И когда мы ваших раненых на лечение принимали, деньги собирали, когда вы с Русней воевали, колонны останавливали – мы с вас тоже копейки не взяли. Но все это в прошлом, сейчас другие расклады.

– Другие? Почему это другие? Мы на Кавказе должны быть вместе!

Османов нехорошо улыбнулся.

– Ле, скажи мне, сколько нефти со своих приисков ты нам отдал?

– При чем тут это – возмутился Арип – ты о чем? Ты нам тоже ничего бесплатно не давал и не даешь!

– Верно – кивнул Османов – бесплатного в этом мире ничего нет, согласен. Но тебе напомнить, как ты в позапрошлом году устроил бензиновый кризис и прямо под уборочную? Тебе напомнить, почем твои спекулянты бензин толкали? Это, ты считаешь, так и должно быть – на проблемах наживаться?

– Ва, как некрасиво… – только и смог сказать Арип.

– Верно, некрасиво. Но правильно. Каждый сам по себе живет, каждый сам свою жизнь строит. Каждый свой кусок кушает. Я к тебе со своими головняками не лезу – и ты меня не грузи. Если надо людей – ты скажи, сколько готов дать, а мы подумаем, стоит ли в твои тёрки влезать. Я – понятно объяснил?

– Не вопрос, брат. Только когда к тебе русисты придут – ты нас не зови на помощь.

– И не подумаю…

Османов обвел вокруг себя рукой, словно желая что-то показать.

– Вот, посмотри. Что видишь?

???

– Земля. Дома. Вон, заправка.

…

– Здесь была война?

…

– Нет. И ее не будет. Я сказал.

Арик зло усмехнулся

– Если ты не идешь на войну, война идет к тебе, Осман. Опасайся бесчестия больше чем смерти…

Осман ничего не отметил. Только сплюнул под ноги и повернулся – а за ним пошли и все остальные аварцы…

Ичкерия – осталась одна.

Капитан РУБОП Юрий Воробьев

Говорят, что тот, кто в армии служил – не смеется и в цирке. Для милиции справедливо то же самое – даже вдвойне. Милицейская работа во многом потеряла свой смысл, она полна всякого бреда, и если принимать то, что происходит, близко к сердцу – рано или поздно сойдешь с ума…

После той странной истории, с какой-то спецгруппой, со стрельбищем, с патронами с украинским обозначением – всё как-то сразу улеглось, и больше его не беспокоили. И казалось, что даже его непосредственный начальник, подполковник милиции Равиль Латыпов – не так доставал его по нераскрытым – как будто у них теперь было общее дело, связывающая их общая тайна. Но – если продал душу дьяволу – глупо ждать, что он не явится за товаром.

И он явился.

Капитан Воробьев только свернул к проходной – как сзади с характерным звуком проехалась по направляющим дверь, и чей-то голос – назвал его имя.

Он обернулся – лицо было знакомым. И микроавтобус был знакомым – Хундай с зашторенными окнами.

– Привет.

…

– Садись.

– У меня работа так-то.

– Начальство в курсе. Садись.

Делать было, в общем-то, нечего.

* * *

– Так, внимание всем!

Невысокий, почти квадратный офицер – прохаживался перед коротким строем…

Их снова привезли на базу. Ту же самую. Там – приказали снять всё, вплоть до трусов – и выдали новое, начиная от ТТСов[70] и заканчивая бронежилетами, причем не абы какими – а американскими. Обувь тоже была американская. Вопросов они не задавали – да и некому особо было…

– По данным криминальной разведки – в ближайшее время, на 60-м километре Минского шоссе состоится крупная разборка славянских и кавказских криминальных сообществ, предположительно в ней примут участие более тысячи человек с каждой стороны.

Воробьев мысленно присвистнул – две тысячи человек! Это уже не разборка – это обшевойсковой бой получается. Тут надо Дивизию Дзержинского подключать – они-то зачем нужны?

– Руководством министерства поставлена задача разборку предотвратить! В связи с чем, ставлю задачи. Группа один. Старший…

* * *

Когда задачи поставили – Юрий хотел подойти к офицеру, чтобы спросить, а что делать ему – его фамилия нигде не прозвучала. Но вместо этого – его перехватил худощавый, резкий парень с острым каким-то лицом.