Она опять всхлипнула.

— Ну-ну, — сказал я, не зная, что делать. — Не плачь, сестренка. Лучше расскажи, как ты попала в мою квартиру.

Слезы на ее глазах вмиг высохли.

— В твою квартиру? Ты что — сдурел? С каких это пор она стала твоей?

Вот черт, подумал я. Дернуло же тебя проговориться, болван!..

— Прости, я не так выразился... Ты давно здесь живешь?

— Будто ты сам не знаешь!

— Я... я не помню, Ал.

Она подозрительно уставилась на меня не обращая внимания на свисток закипевшего чайника.

— Как это — не помнишь?

И тогда я решил рассказать ей все.

В конце концов, в этом мире она оставалась моим единственным родным человеком.

Сестра слушала меня, не перебивая, Подперев голову кулаком и время от времени прикладываясь к стакану с портвейном.

А когда я закончил, прищурилась и сказала:

— Слушай, Алька, ты что — совсем за дуру меня принимаешь? Думаешь, мне можно любую лапшу на уши повесить? Вот только не пойму: чего ты добиваешься этим враньем, а? Хочешь, чтобы я тебя пожалела, что ли, и пустила к себе жить?

— Да нет, — растерянно сказал я.

— Тогда зачем ты все это выдумал?

— Да не выдумывал я ничего! — возмутился я. — Все так и было!.. Я понимаю, что в такое трудно поверить, но я ж не свихнулся, чтобы всякую галиматью придумывать! Ты ведь сама сказала только что, что я — какой-то не такой, как всегда. Так вот, это правда, Ал. Я — действительно не тот, каким ты меня здесь знала. Не знаю, лучше или хуже, но — другой! И я хочу, чтобы ты мне помогла. Потому что никто, кроме тебя, не может помочь мне.

— В чем?

— Понять, что со мной было до этого дня! — выпалил я. — Ладно, если ты мне не веришь — это твое дело. Но рассказать-то ты можешь, как я здесь жил?!

Она на секунду отвела взгляд.

Потом сказала:

— Ладно, спрашивай, что тебя интересует...

Я просидел у нее до позднего вечера.

Общими усилиями нам удалось найти ту точку, в которой моя судьба раздвоилась.

Я заканчивал восьмой класс, и на носу были переходные экзамены. В тот день я готовился к математике, и у меня не получалось решение одной каверзной задачки. Я обратился за помощью к Алке, но она собиралась идти на день рождения к подруге и на все мои мольбы и просьбы ответила отказом в грубой форме. Вернулась она только под утро. Как впоследствии выяснилось, познакомилась она на этом дне рождения с парнем, которого звали Николай и за которого она через три года вышла замуж...

Однако в этой жизни сестра моя сжалилась надо мной и ради помощи мне пожертвовала походом к подруге. В результате я сдал алгебру не на тройку, а на твердую пятерку, а Алка навсегда осталась без семьи и без мужа. Окрылённый успехами в математике, я в старших классах налег на иностранные языки и после школы без труда поступил в «мглушку», как называли Московский государственный лингвистический университет, бывший Иняз имени Мориса Тореза. Получив диплом с отличием, я был направлен на стажировку во Францию, в университет Клермон-Феррана, а по возвращении случайно встретил на улице своего бывшего преподавателя, и тот мне сообщил, что его однокашник, работающий в Торгово-промышленной палате начальником отдела международных связей, как раз сейчас ищет кандидатов для заполнения вакансии переводчика-референта французского языка.

Со Светкой, оказывается, я познакомился три года назад, в парикмахерской, где она работала. Кстати, она все еще там числится, только в «декретном отпуске» (тут у меня отвалилась челюсть, и я добрых две минуты не мог выдавить из себя ни слова, а потом попросил Алку повторить это еще раз. «А ты что, не заметил, что у твоей женушки живот на восьмом месяце? — ехидно вопросила она. — Эх, вы, мужики, все вы такие невнимательные!» И я не стал ей объяснять, что в постели живот был не виден, а потом Светка накинула на себя просторный халат, да и откуда я мог знать, что это не комплекция такая, а беременность?).

Квартирный вопрос здесь был решен тоже без моего участия. До моей женитьбы мы с Алкой так и обитали в старой трехкомнатной квартире. После свадьбы я переселился в новую семью («Я с твоей стервятницей сразу не поладила, — скупо информировала меня Алка. — Поэтому если бы вы вселились ко мне, то это были бы вечные звездные войны»), а сестра некоторое время сдавала одну из пустующих комнат постояльцам. До тех пор, пока однажды ее не осенила здравая мысль: зачем мелочиться, когда можно сыграть по-крупному. И она сыграла. Сдала всю квартиру целиком под крупную арендную плату, причем, разумеется, неофициально, по устной договоренности с жильцами — на вид вполне приличными и скромными девушками-студентками, — а на часть этой суммы сняла вот эту однокомнатную конуру. В результате этой риелторской операции у Алки образовался довольно неплохой доход, и она стала позволять себе всякие вольности. Походы по ресторанам и по ночным клубам в компании подруг, затем — пристрастие к игре в рулетку.

Естественно, добром это не кончилось. Однажды, проиграв довольно крупную сумму в казино, она решила снять деньги со счета, на который должна была поступать арендная плата за квартиру. К удивлению сестры, счет не пополнялся уже несколько месяцев. Она кинулась на квартиру — разбираться. Однако никаких девушек-студенток там уже не оказалось, а встретил Алку здоровенный мужик кавказской национальности, который дал ей понять, что ни о какой аренде не может быть и речи, что он честно купил эту квартиру за огромную сумму полгода назад у вполне порядочного человека, что все документы в порядке — вот они, кстати, так что никаких претензий к нему быть не может. Естественно, сестра моя обратилась в милицию. Однако после недолгого разбирательства ее информировали, что милиция тут ничего сделать не может, ибо документы на квартиру и в самом деле в порядке, а квартира якобы давным-давно конфискована жилищными органами за неоплату квартплаты и коммунальных услуг.

Попытки Алки добиться справедливости в ЖЭКе, милиции, паспортном столе и прочих органах ни к чему не привели. Вполне возможно, что она стала жертвой своеобразной квартирной мафии, лишавшей таким образом жилплощади одиноких владельцев.

Алка подала в суд, но правосудие отказало в удовлетворении ее иска. Так сестра не только сама лишилась жилья, но и косвенно лишила жилплощади меня. Когда мне стало это известно, то я явился к ней домой вместе со своей «парикмахершей» и учинил грандиозный скандал, поклявшись, что моей ноги у нее больше никогда не будет и что знать ее больше не желаю. Наверняка действовал по наущению Светки и особенно ее мамаши...

После этого дела у Алки совсем пошли наперекосяк. Она впала в депрессию, пристратилась к выпивке, мужчины в ее жизни задерживались не больше, чем на одну ночь. После двух абортов и одного выкидыша она окончательно махнула на себя рукой, потому что врачи сказали, что детей у нее уже не будет.

Плюс ко всему — неприятности с работой. Никому не нужна одинокая, любящая выпить женщина, не отличающаяся деликатностью и ангельским характером. Так и катилась Алка по жизни, как перекати-поле...