Благодарность добрым продавцам из Бардуччи

Позвольте выразить вам благодарность за то, что вы бескорыстно позволяете детям пробовать ваш оригинальный сыр и хлеб и терпеливо учите их тому, что такое вкусно.

Мэтью

– Вот так. Неплохо придумано.

Катагири привел Майко в кафе «Фигаро», куда он ходил в течение двадцати лет. Он заказал капуччино и не спеша положил на каменный стол письмо от Мэтью. Край письма попал в разлитую лужицу. Майко поспешно схватила письмо и, пока оно не успело намокнуть, начала читать. Письмо было написано по-английски, забавным почерком, как будто мышка маршировала, – и читать его было очень трудно.

Дорогие мама и босс!

Я думал, что хорошо говорю по-японски, но мне трудно понимать разговор людей, близко знающих друг друга. Из сериалов и токшоу я понимаю не более трети. В газетах – сложные иероглифы, и я не могу их прочитать. Это сильный шок для меня. Ничего не поделаешь, я стал встречаться с говорливой девушкой и оттачиваю свой японский на ней. Тот японский, которому я научился у босса, слишком логичный, и меня не очень хорошо здесь понимают. Иероглифы – забавные знаки. Так же как и пиктограмма, иероглиф сам обладает значением. Наверное, иероглифы возникли неожиданно, из леса, гор, поселков, из отношений между людьми.

Это первое письмо Мэтью, которое он написал недели через две после приезда в Токио. У него не было возможности учить язык по телепередачам и комиксам, поэтому его японскому не хватало чувства ритма. В Токио первым его шагом было завести себе молодую подружку и начать с освоения живого ритма японского языка.

Немного иероглифов Мэтью знал – примерно на уровне шестиклассника, – а с остальными постепенно уже можно было как-то разобраться. Сложнее для него оказались заимствования, написанные катаканой.[139]

Курисутян, макудонарудо, бидзинесу, меранкории, пуроресу, рэдзондэтору[140]… Что это за секретный код?

Через полгода Катагири пришло второе письмо. На открытках с видами скоростных шоссе, гостиниц «Акасака Принс» и «Нью Отани» было торопливо написано по-японски:

Босс, мама, у вас все в порядке?

Последнее время мне наконец-то удается выглядеть среднестатистическим японцем, но я не уверен, что смогу ощущать себя им. Сами японцы изо всех сил пытаются выглядеть кем-то другим, но у них это плохо получается. Как недоперевоплотившиеся лисы-оборотни, у которых остался страшенный хвост. Теперь мне и такие японцы стали казаться забавными.

Мэтью

A на следующий месяц письмо на английском пришло в адрес Барбары. Мэтью узнал от Катагири, что ей прооперировали язву двенадцатиперстной кишки.

Мама, я не знал, что ты болела. Как ты теперь себя чувствуешь? Отдохни как следует и забудь обо всех ненужных переживаниях. У меня все ОК. Тебе абсолютно незачем из-за меня беспокоиться. Я сплю не меньше шести часов в день, питаюсь обязательно три раза в день. Я теперь полюбил шашлык из угря. Нашел бар, где подают жареные шашлыки из печени и головы, здесь я восстанавливаю свои силы. Недавно у меня появилась новая подруга. Ее зовут Кумико, она работает секретарем директора в страховой компании. Она слишком серьезная, а порой даже скучная, но иногда она напоминает мне Пенелопу. Если ты знаешь, где сейчас Пенелопа, сообщи мне, пожалуйста.

Пенелопа на год позже Мэтью Приехала в Токио. Так же как и Мэтью, она постоянно была в разъездах, и поймать ее никак не удавалось. Даже если она сообщала в письме, где находится, письма Катагири до нее не доходили. То же происходило ис Мэтью. От него не было никаких вестей около полугода, а потом пришло письмо на прекрасном японском.

Диплом об окончании Колумбийского университета пригодился мне неожиданным образом. С его помощью я избавился от низкоэффективного физического труда. Работать корреспондентом журнала скучно до невозможности. Я устал бегать за задницами тупых звезд. Сейчас преподаю разговорный английский и занимаюсь переводами, зарабатываю в месяц тысячи три долларов. Япония, Америка и Россия – это три великие страны, где не знают иностранных языков, но Япония, наверное, и среди них на последнем месте. Редко найдешь страну, где английский может быть таким хорошим бизнесом. Для меня преподавание разговорного английского – дело второстепенное. Вы, босс, изобрели профессию «ребенок напрокат», но мы не можем быть вечными детьми. Сейчас моя профессия – любовник, друг. Так же, как раньше, Вы сделали из нас сыновей и дочерей для всех.

Профессия: любовник. Профессия: друг. Ничего удивительного, если ребенок напрокат, став взрослым, начинает заниматься подобным делом. В общем, не беспокойтесь. Друг, любовник – это замечательный бизнес, торговля дружбой и любовью. В месяц – три тысячи долларов, так что это, может, даже и лучше, чем сын. Во всяком случае, надо мной нет босса, который отбирает мои кровные.

Катагири прищелкнул языком и засмеялся в усы с проседью, показывая пальцем на последнюю фразу письма:

– Отбирает мои кровные – надо же такое сказать. Но это правда. Три тысячи долларов в месяц – приличный заработок. Наверное, устроился чьим-нибудь сутенером, но и для этого нужны способности. Работать любовником и другом, должно быть, очень утомительно. Тому, кого все любят и кто всем нравится, нужно быть готовым, что в один прекрасный момент все его возненавидят. Но Мэтью, наверное, может с этим справиться. Нельзя сказать, что он как-то особенно handsome[141]или слишком красноречив. Одним словом, он ничем не выделяется и не стремится быть в центре внимания, но обладает удивительной способностью успокаивать собеседника. Это, наверное, покажется странным, но я уверен: Мэтью умеет свободно перемещаться в чужих снах. Люди, с которыми он встречался, обязательно видят его во сне. В их снах он ничего не делает. Не исполняет ничьих желаний, но и никому не мешает. И уж, конечно, не появляется в роли злодея. Он радостно улыбается и стоит рядом с тем, кому снится. Только и всего. Если встретишься с Мэтью, то поймешь, наверное, смысл моих слов. Он обязательно появится в твоем сне. Как будто откроет дверь и войдет в комнату. У него это ловко получается.

Может перемещаться в чужих снах… Звучит очень эротично и возбуждающе. Даже щекотно делается.

– Вот бы мне такую удивительную способность, – пробормотала Майко, а Катагири сказал:

– Скорее всего, эта способность была у Мэтью с рождения.

Катагири встретился с Мэтью, когда тому было пять лет. Знакомый Катагири с той поры, когда он практиковал без лицензии в Лос-Анджелесе, привез к нему Мэтью в Нью-Йорк. Этот знакомый по просьбе молодого японца, назвавшегося отцом Мэтью, взял мальчика к себе на три дня, получив 90 долларов предоплаты (по тогдашним ценам). Но прошло больше двух недель, а человек, назвавшийся отцом, так и не пришел за ребенком. Знакомый Катагири обратился в полицию, чтобы разыскать безответственного отца, и там выяснилось, что тот скончался от ножевой раны в грудь через пять дней после того, как привел Мэтью. Знакомый неожиданно оказался с сиротой на руках и решил, что, чем оставлять Мэтью, который немного лопотал по-японски, в полиции, лучше отдать его в приют, который организовал японец Катагири. И он приехал к Катагири за советом.