Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Владимир находился в номере, раскладывал вещи и думал о Вере. Встреча с ней всколыхнула душу. Осознание того, что она теперь будет постоянно рядом, заставляло сердце учащенно биться, а с другой стороны, он понял, что она подразумевала под вопросом, который невольно у нее вырвался: «Что же будет?» Действительно, что же будет в будущем? Она замужем, но любит его, он любит ее, они скоро будут вместе, в этом Владимир не сомневался. Образуется любовный треугольник, который предстоит разрубить. И разрубить ему, Владимиру! Иначе он, Бережной, жить не сможет. Черт! Ну зачем занесла его нелегкая именно в эту дивизию, в этот батальон, в подчинение того человека, чью жену он любит? Почему судьба не распорядилась по-иному?
Тут-то, прерывая сумбурные размышления Бережного, и появился после командировки его сосед и коллега, знаменитый в гарнизоне капитан Антонов.
И появился он весьма своеобразным образом, что, как узнал Бережной позже, было характерно для него.
Сначала в коридоре послышался громкий пьяный и веселый голос. Этот голос пел на всю общагу под Высоцкого: …Траву кушаем, век на щавели, скисли душами, опрыщавели…
Одновременно раздавались неуверенные, но громкие шаги мужчины. А следом звонкий голос дежурной по общежитию:
– Антон! Бард хренов! Перестань орать! Люди отдыхают, а ты…
– Лида?! Веди себя скромнее, – отвечал пьяный голос.
– Это мне вести себя скромнее? Ну ты даешь, Антон! Слушай. А не зря от тебя жена сбежала. С таким жить – одна мука!
Шаги замерли почти у самой двери в комнату, но их обладатель оставался в коридоре, продолжая перепалку с неугомонной дежурной:
– А вот это ты, Лида, зря! Никому не говорил, тебе одной скажу, почему от меня ушла жена.
– И почему же?
– Лена ушла от меня не оттого, что я алкаш, хотя и это обстоятельство, безусловно, сыграло свою роль, но незначительную. Нет! Не выдержала бедная женщина моих сексуальных потребностей и притязаний. Измотал я ее в постели, вот и не выдержала, сбежала, поняла? Но откуда тебе понять? У тебя с этим самым, наверное, одни напряги, только обратного толка.
– Да пошел ты к черту!
– Вот, пожалуйста! Это единственное, что ты можешь сказать? А если не можешь большего, то вообще молчи. По крайней мере, будешь хоть выглядеть умнее.
Женщина, видимо, не нашлась что ответить, поэтому продолжал офицер:
– А лучше, Лида, скажу я тебе одну вещь по секрету – заведи себе любовника. Тогда в тебе шарм появится, этакая загадочность, ведь ты станешь носительницей страшной и волнующей тайны. Что сразу скроет все твои недостатки, которые ты почему-то пытаешься выставить напоказ.
– А в любовники тебя, что ли, записать?
– Мысль неплохая и не лишена логики. Но это твое личное дело, хотя, если ты остановишь свой выбор на мне, слово офицера, обещаю подумать!
– Да пошел ты!
– Ну вот, опять! Обиделась? Зря! Я же только хорошего тебе желаю, как и всем меня окружающим людям. А постоянно посылать человека непонятно куда – это плохой тон, Лида, очень плохой! Я вот у тебя, как у близкого в перспективе, можно сказать, человека, хочу совета попросить. Даже не совета, а как бы выразиться точнее, направления, что ли?
– Чего? Какого направления?
– Слушай внимательно. Может, поймешь! Итак: …Я коней заморил, от волков ускакал, Укажи же мне край, где светло от лампад…
– Чего? – спросила женщина, так ничего и не понявшая.
– Как чего? Вот ты, Лида, и покажи моему сердцу путь к свету этих лампад!
– Да пошел ты! – после некоторого раздумья повторила дежурная.
– Эх, не будет от тебя толку, Лида. И в роли любовника на меня не рассчитывай. Это какой уже раз ты послала меня?
Голос за дверью громко рассмеялся:
– Не обижайся, Лида, это я все шутя. Нормальная ты баба, с обычными бабьими заскоками, так что не переживай, все нормально. Ну ладно, пойдем с соседом знакомиться!
Дверь отворилась, и на пороге появился поджарый высокий капитан в расстегнутом на все пуговицы кителе, с усами, которые, в отличие от русых волос на голове, были у него рыжими.
Он посмотрел на Бережного, прошел в комнату, присел на свою кровать.
– Разрешите представиться? – спросил офицер.
– Валяйте, – разрешил Владимир.
– Алик де Лонский, собственной персоной!
– А я в таком случае Мигель, испанский летчик, как-то сбитый под Гвадалахарой!
– Ну наконец-то, – удовлетворенно подвел итог знакомству капитан, – первый раз за все время человека нормального подселили.
Он встал, выглянул в дверь, позвал дежурную:
– Лида!
В ответ – молчание.
– Лида! – еще громче крикнул он.
– Ну чего тебе опять?
– От лица службы и от себя лично объявляю всему вашему общаговскому шалману особую благодарность!
– За что?
– За то, что соседа нормального подселили, а то все «косяков» каких-то совали. Ты передай там поощрение по команде.
Он вернулся в комнату, бросил на кровать сумку, из которой донесся характерный звон полной стеклянной тары. Протянул руку:
– Сергей Антонов. Лучше и проще – Антон, командир второй роты нашего автобата.
– Владимир. Бережной! Капитан, командир первой роты того же самого батальона.
– Отлично! Водку пьешь?
– Больше на хлеб мажу.
– Понял! Закуска есть с собой? У меня – шаром покати!
– Найдем кое-что.
– Ну а у меня выжрать найдется, так что отметим, капитан, и встречу, и возвращение из очередной командировки. Меня и моих ребят!
– Далеко ходили? – спросил Владимир, доставая из чемодана палку колбасы, пару копченых окорочков, хлеб.
– Далеко ли, спрашиваешь? – Антон трезво посмотрел на Володю. – Нет, тут рядом. На войну. В «чехню», будь она неладна!
– Понятно!
– «БЗ» – медаль «За боевые заслуги» у тебя за Кавказ?
– Нет! Тадж!
– Таджикистан тоже не подарок, споемся! Тебе полный?
– Как и себе!
После выпитого разговор возобновился. Антон спросил:
– А чего тебя сюда, за какие «заслуги»?
– Конфликт с замполитом.
– А! Это как обычно. Как в подразделении порядок, так хвалят и командира, и замполита, как какое ЧП, на каркалык одного командира, зам по воспитательной в стороне, как бы он и ни при чем. Знакомая картина! Здесь такая же мура. Только Варфоломеев, замполит, еще ничего, а вот начальник штаба «чушок» еще тот! Весь в службе. Фанат! Но если только сам бы, то и хрен с ним, так он весь личный состав замордовал своей дисциплиной. Для него, что в Уставе записано, то и в жизни должно быть. Но не может быть такого, ведь все знают, что не может. Один он уставщик! И был бы толк! Ходит, исподлобья на всех смотрит, так и подмывает жало ему обрубить. Его и прозвали в части «Хмурым», только забыли добавить «козел»!