Я приму его любым. Только не одним из братьев.

– Так и будешь на меня смотреть или займёмся кое-чем поинтереснее? – сонно ворчит он, а рука уже дразнит мой живот, взбирается выше.

– Извини, но мне пора, – сбегаю от него, соскользнув с шелковой простыни. Пропахшей им и нашим сексом.

Пока отыскиваю, что можно на себя надеть, слышу позади недовольный вздох.

– Я мог бы сам его покормить. Нагреть молоко может и мужчина.

Хорошо, что я стою к нему спиной и он не видит моей глупой улыбки. Пожалуй, ещё одной причиной, почему у меня никого не было после рождения Дани является страх, что чужой мужчина его не примет. Ведь это сложно, полюбить чужого ребёнка. А я бы не смогла жить с тем, кому мой ребёнок будет казаться обузой или раздражать. Если я могу стерпеть многое, то издеваться над своим сыном не позволю никому. Никогда. Кем бы этот мужчина ни был.

Тут я уже, конечно, изрядно себя накрутила. Не думаю, что миллионер Диас станет срываться на младенце, но я видала мудаков и похлеще. Так что, предосторожность не помешает.

И всё же верю, что Уэйн не такой. Он вспыльчивый, скорее всего ревнивый. Страстный, горячий, да. И я бы ещё поверила, что он может причинить боль женщине. Но не ребёнку. Не знаю, сможет ли он полюбить моего сына, но я вижу, что пытается о нём заботиться. Пусть даже в угоду мне, но это и не плохо. И я бы очень хотела…

Нет. Не думай об этом, Златка. Не мечтай. Это вредно. И страшно. И больно, если вдруг разочаруешься. Нет. Забыла. Спрятала за тысячью замками глубоко в душе и выбросила ключи.

– Молока нет. Я не сцедила… То есть… – краснею, как какая-то неопытная девчонка, и вздрагиваю, когда на плечи ложатся его тяжёлые руки. – Я покормлю.

– Хорошо. Иди. А потом поедем в горы, – касается моей шеи губами. Нежно, ласково, едва ощутимо. И так горячо, что мгновенно вспыхивает кожа.

– Куда?

– В горы, – продолжает исследовать губами шею, ключицу. Влажно и сладко так…

– Я не могу в горы. Дэни ещё маленький очень. Ему нельзя на холодный воздух.

– Мы ненадолго. А его оставишь с прислугой. Я уже распорядился. Домработница позаботится о нём.

– А ты мог бы не принимать решения за меня? – поворачиваюсь, разрывая его объятия. Уэйн смотрит мне в глаза прямо, уверенно.

– Нет. Не мог бы. Я мужчина, потому я принимаю решения за нас. Поверь, ничего страшного с ним не случится. Я отвечаю за вас. За тебя и твоего ребёнка.

– С чего вдруг, Уэйн?

– Я так захотел. Этого для меня достаточно.

Нельзя. Нельзя быть таким идеальным. Чем дольше я смотрю на него, тем больше сомневаюсь в реальности происходящего.

– Я покормлю сына, потом зайду в душ. После обсудим поездку в горы, – сбегаю, как последняя трусиха, вновь испугавшись того, что зарождается в сердце. Нельзя, Злата. Нельзя. Не думай об этом.

Закрыв дверь ванной, достаю свою косметичку, нахожу там упаковку противозачаточных. Я их купила ещё когда думала, что у нас с Марком что-то получится… И зря. Потому что в период лактации принимать их нельзя.

И, если честно, мне не хочется. Я бы родила ребёнка от Уэйна. Глупо, тупо, по-идиотски. Знаю. Но это желание становится во мне с каждым днём, с каждой минутой, проведёнными рядом с ним, всё больше. Ярче. Сильнее. Я уже почти не могу бороться с ним.

Даня встречает меня своей сногсшибательной улыбкой будущего Казановы и радостным агуканьем. Мой ласковый, сладкий мальчик. Даже не представляю, что было бы со мной, если бы не родился он. Этот маленький человечек вдохнул в меня жизнь, открыл второе дыхание. Дал понимание, что всё, через что мне пришлось пройти, было не зря.

Пока Даня сосёт грудь, с аппетитом причмокивая, я рассматриваю детскую в утреннем свете. А Уэйн не мелочился. На стенах рисунки героев из мультфильмов, детские яркие цвета и изысканная мебель, которую выбирал кто-то со вкусом. Здесь явно поработал дизайнер.

Пока малыш, покрепившись, рассматривает крутящуюся игрушку на крыше кроватки, я быстро забегаю в душ и снимаю с себя рубашку Уэйна. Надо признаться, снимаю её с сожалением, потому что мне безумно нравится запах его парфюма.

Телефон, лежащий на краю раковины, начинает вибрировать, и я застываю, словно истукан. Это Марк. Я просила его сделать срочный тест, и он, скорее всего, готов. Так быстро…

Мне страшно ответить. Страшно услышать то, после чего станет трудно дышать. Из рук выпадает зубная щетка, а я хватаюсь за прохладный мрамор, впиваясь в него влажными от волнения пальцами. Нет, это даже не волнение. Это дикий ужас.

Звонок обрывается, и я трусливо выдыхаю. Ещё немножко. Совсем чуть-чуть. Мне нужно собраться с духом. Как только звонок от Марка возобновляется, я хватаю телефон.

– Да, Марк.

– Привет, – слышится его, как никогда серьёзный голос. И это напрягает ещё сильнее.

– Привет.

– Я сделал всё, как ты просила. У меня есть знакомые в одной лаборатории. В общем, тест готов.

Губы приоткрываются, но из горла не выходит ни звука.

– Я скинул тебе на почту результаты. Можешь сама ознакомиться. Но если вкратце, то твой сын и этот… человек, они не родственники.

Мой выдох в тишине ванной комнаты послышался слишком громким. Закрыла глаза, медленно сглатывая подступившую к горлу панику.

– Это точно?

– Да. Можешь сама посмотреть.

– Это хорошо. Это очень хорошо, – щеки обжигают слёзы облегчения. Уэйн не Имран и не Булат.

– Ты сейчас с ним? С этим мужчиной? Зачем тебе понадобился этот тест, разве ты не знаешь, как выглядит отец Дэни? – Марк начинает засыпать меня вопросами, а я лишь глупо улыбаюсь и размазываю по щекам слёзы. Дура. Какая же я дура. Как я вообще могла подумать, что это Имран? Ведь они совсем разные. Они даже говорят по-разному. У них взгляды разные. Голоса. Слова. Да всё!

– Марк, я… Прости меня, пожалуйста. Слышишь? Прости. Я всё объясню тебе. Потом. Не сегодня. Прости меня за всё и… Спасибо, Марк, – отключаюсь, кладу телефон.

Нужно отдышаться. Привести себя в порядок и пойти к Уэйну. Попросить у него прощения. Извиниться за то, что вела себя, как идиотка. Представляю, как ему было неприятно. Какому мужчине понравится, когда его сравнивают с другим? Тем более, если этот мужчина Уэйн.

Смахиваю слёзы, хватаю с полки полотенце и от испуга, отскакиваю в сторону, потому что сзади стоит Уэйн и смотрит на меня в зеркало.