— Посетители? — спросил Бишоп.

— Нет, они паркуются перед зданием.

Бишоп и Шелтон обменялись встревоженными взглядами. Ни одна из зацепок не срабатывала. Уехав из отдела по расследованию компьютерных преступлений, они остановились в главном управлении полиции штата, в Сан-Хосе, и захватили копию фотографии Джона Холлоуэя из полиции штата Массачусетс. На ней был худой молодой человек с темно-каштановыми волосами и с совершенно непримечательными чертами лица — как две капли воды похожий на десять тысяч таких же молодых людей в Кремниевой долине. Гуэрто Рамирес и Тим Морган также взяли с собой копию, когда брали показания в «Театральных товарах Олли» в Маунтин-Вью, но единственный имевшийся в магазине продавец не опознал Фейта.

Команда ОРКП нашла зацепку — бот Уайетта Джилета вернулся с упоминаниями о Фейте, как рассказала Бишопу по телефону Линда Санчес, — но там тоже оказался тупик.

«Болгария, — цинично подумал Бишоп. — Что еще за новости?»

Теперь детектив обращался к охраннику:

— Позвольте спросить вас, сэр. Почему вы заметили машину?

— Простите?

— Парковка. Машины всегда здесь останавливаются. Почему вы обратили внимание на седан?

— Ну, дело в том, что обычно машины не паркуются здесь, сзади. Только она и появилась здесь за несколько дней. — Он огляделся, удостоверился, что, кроме них троих, больше никого нет, и добавил: — Понимаете, у компании дела идут не так уж и хорошо. Персонал сократился до сорока человек. В прошлом году работало почти двести. Все служащие могут парковаться на передней стоянке, если захотят. На самом деле президент даже поощряет это — так компания не выглядит загнанным животным на последнем издыхании. — Он понизил голос. — Если вы хотите знать, всякие новые интернет-компании не такое уж золотое дно, как все думают. Я сам ищу работу в Костко. Розничная торговля… вот перспективная работа.

«Ладно, — сказал про себя Фрэнк Бишоп, разглядывая „Веста гриль“. — Подумай: машина останавливается на заднем дворе, когда ей вовсе необязательно парковаться именно здесь. Так делай что-нибудь».

У него промелькнула мысль, но детектив не успел ухватить ее.

Они поблагодарили охранника и вернулись к машине по дорожке из гравия, которая извивалась по парку, окружающему здание.

— Потеря времени, — проворчал Шелтон.

Но он только констатировал общеизвестный факт — большая часть расследования действительно потеря времени — и не выглядел особенно разочарованным.

«Думай, — мысленно повторял Бишоп. — Делай что-нибудь».

Рабочий день закончился, и несколько служащих уже шли по дорожке к передней стоянке. Бишоп увидел бизнесмена лет тридцати, сопровождающего молодую женщину в деловом костюме. Внезапно мужчина повернулся и схватил женщину за руку. Они рассмеялись и исчезли за рядом лилий. В тени обнялись и страстно поцеловались.

Сцена напомнила Бишопу о его собственной семье, и он попытался посчитать, сколько раз видел жену и сына за последнюю неделю. Заранее зная: немного.

Потом, как часто бывает, две мысли в голове соединились в одну, и родилась третья.

«Так делай… — Он внезапно остановился. — …что-нибудь».

— Пошли! — крикнул Бишоп и побежал обратно.

Он был гораздо стройнее Шелтона, но давно не поддерживал хорошую физическую форму, а потому отчаянно отдувался, когда они вернулись в офис, рубашка снова с энтузиазмом освобождалась из брюк.

— Что за спешка, черт возьми? — выдохнул его партнер.

Но детектив не ответил. Он побежал по коридору «Интернет маркетинга» обратно к отделу кадров. Проигнорировал секретаршу, в тревоге вскочившую при его шумном появлении, и ворвался к директору отдела кадров фирмы, где хозяйка кабинета разговаривала с молодым человеком.

— Детектив, — удивилась женщина. — В чем дело?

Бишоп с трудом справился с дыханием.

— Мне надо задать вам пару вопросов о ваших сотрудниках. — Он взглянул на молодого человека. — Лучше наедине.

— Вы извините нас? — кивнула она молодому человеку, и тот покинул офис.

Шелтон захлопнул дверь.

— Какие вопросы? О персонале?

— Нет, личные.

Здесь страна изобилия.

Страна царя Мидаса, где прикосновением превращают в золото все что угодно, однако не с помощью хитрых трюков Уолл-Стрит или мускулов индустрии Среднего Запада, а просто используя воображение.

Здесь страна, где секретари и вахтеры — будущие миллионеры. А остальные ездят на автобусе номер двадцать два от Сан-Хосе до Менло-парка всю ночь, только чтобы хоть немного поспать, — они, как и третья часть всех бездомных здесь, работают полный день, но не могут себе позволить платить миллион за маленькое бунгало или три тысячи долларов в месяц за квартиру.

Это Кремниевая долина, страна, которая изменила мир.

Графство Санта-Клара, зеленая долина, двадцать пять на десять миль, прозвали долиной радости сердца давным-давно. Правда, когда фраза появилась, радость относилась больше к области кулинарии, чем к технологии. Абрикосы, сливы, грецкие орехи и вишни росли в изобилии на плодородной земле в пятидесяти милях от Сан-Франциско. Долина могла навсегда остаться связанной с продовольствием, как другие части Калифорнии — Кастровиль и его артишоки, Гилрой и чеснок, — если бы не импульсивное решение 1909 года, принадлежавшее человеку по имени Давид Старр Джордан, президенту Стэнфордского университета, расположенного прямо в сердце долины Санта-Клара. Джордан решил вложить некий капитал в малоизвестное изобретение человека по имени Ли Де Форрест.

Изобретенное приспособление — электронно-усилительная лампа — не фонограф и не двигатель внутреннего сгорания. Такой тип изобретений публика не воспринимает всерьез и, не понимая его пользы, сразу же забывает. Но Джордан и другие ученые Стэнфорда верили, что у приспособления есть практическое будущее, и вскоре стало ясно: они не ошиблись — ЭУЛ стала первым электровакуумным прибором, а ее последователи сделали возможными и радио, и телевидение, и радары, и медицинские мониторы, и навигационные системы, и сами компьютеры.

Как только потенциал крошечной ЭУЛ стал неоспоримым, ничто уже не могло изменить участи зеленой, тихой долины.

Стэнфордский университет превратился в пристанище для инженеров-электронщиков, большинство из них оставались там и после выпуска — Дэвид Паккард и Уильям Хьюлетт, например. Рассел Варриан и Фило Фарнсворт, чьи исследования дали нам первый телевизор, радар и микроволновые технологии. ЭНИАК и Унивак изобрели на восточном побережье, но их ограничения — огромный размер и жуткий жар от электровакуумных приборов — подвигли изобретателей отправиться в Калифорнию. Там компании творили чудеса с крошечными приспособлениями, известными как полупроводниковые интегральные схемы, гораздо более удобными по размерам, температуре и эффективности, чем электронные лампы. Когда разработали ИС, во второй половине 1950 годов, мир машин понесся вперед со скоростью космического корабля, от «IBM» к «Парк-ксерокс», к Исследовательскому институту Стэнфорда, к «Интел», к «Эппл», к тысяче новых интернет-компаний, рассеянных по всему роскошному ландшафту.