– Не знаю. Стойте здесь, я выясню, в какой она палате. – Как вихрь, фея умчалась, как вихрь, примчалась обратно. – Переведена в неврологию.

И они поднялись на два этажа выше. Снова она побежала выяснить номер палаты, а он, достав из сумки белый халат, надел его и вошел в отделение. Встал у окна, рядом с пожилой парой, и наблюдал, как девушка бегала от двери к двери. Наконец, она вышла в коридор вместе с доктором. У дока было озабоченное лицо, он кивал, что-то ей сказал и вдруг метнулся за угол.

Сестричка помчалась к выходу, посетитель отвернулся к окну, она пробежала мимо него, а он спокойно пошел по коридору к тому углу, за которым поспешно скрылся доктор. Шел и смотрел на номера палат, будто искал нужную, – это частая картина в больницах, не вызывающая к посетителям интереса. Вдруг из-за угла выглянул доктор – они чуть не столкнулись друг с другом, – и врач бросил кому-то через плечо:

– Да, сейчас она приведет его.

А замаскировавшийся посетитель, которого должна была привести сестричка, покосился на доктора и вдруг заметил рядом с ним какого-то коренастого мужика. Из-за двери палаты выглянула еще чья-то подозрительная рожа, и посетитель поспешил к противоположному выходу. По лестнице он слетел пулей, быстро очутился на улице, запрыгнул в машину с тонированными стеклами и скороговоркой рассказал водителю о том, что он видел в больнице, закончив:

– Там подстава! Нас ждут. Поехали?

– Погоди. Раз там подстава, они заставят ее составить фоторобот.

– Мне было чрезвычайно трудно отталкивать его, не подпускать к себе, – делился с ней своими вчерашними ощущениями Виктóр, сидя в карете Марго. – Я даже не могу сказать вам, как я это проделывал… Но в последний момент, признаюсь, мне стало страшно, когда я ощутил его полную власть надо мной, и тут он сам отказался от сеанса. Этот человек, без сомнения, обладает огромной силой. Держитесь от него подальше, Маргарита Аристарховна!

– Мне он злодеем не показался, напротив, месье Медьери обладает определенным обаянием, он доброжелателен, аристократичен, – поделилась и она своими впечатлениями, но как будто и сама сомневалась в том, о чем говорила. – Умеет поддерживать интерес к себе…

– Вот-вот, умеет поддерживать к себе интерес!

Марго усмотрела в словах князя заурядную мужскую ревность к чужому успеху, посему не удержалась от язвительной ноты, но чуть заметной, ведь обидеть кого-то даже интонацией – нехорошо:

– Полагаете, это дурно?

– Мне думается, он заставляет людей интересоваться им, навязывает им свою особу.

– Больно уж мудрено, Виктóр. У меня к вам просьба…

– Заранее согласен на все ваши просьбы…

– Ах, оставьте! – рассердилась Марго. – Мне без надобности ваши безупречные манеры, сражайте ими незамужних глупых девиц. Месье Медьери объездил весь свет, он изучал медицину в разных странах, он может оказаться полезен, его знания нам нужны! А вы, коли имеете желание отыскать Элизу и жениться на ней, помогите мне!

– Что я должен делать? – уже без фиглярства спросил он.

– Во-первых, поддерживать беседу, а не подлавливать Медьери на каждом слове, не уличать его в промахах и не становиться в такое положение, будто умнее вас на свете и не бывает людей! Во-вторых, не злите графиню, опять же, своим несносным поведением. В-третьих, запоминайте все, что нам скажет Медьери, а также и то, что покажется вам странным, непонятным.

– Уж не его ли вы подозреваете в похищении Элизы из могилы?

– Бог с вами, – досадливо поморщилась Марго. Предприятие обречено, если компаньон твой видит всего лишь два оттенка: черное и белое, это очень узкие рамки, не дающие простора для мысли. Марго пожалела, что взяла князя с собой. – Виктóр, я очень вас прошу, помогите мне создать доверительную атмосферу, польстите уж ему, в конце концов, но мне нужно как-то выведать его секреты!

– Извольте, я сделаю все возможное ради вас.

– Ради себя, друг мой, – поправила она. – Ради себя и Элизы!

С минуту они ехали, глядя в окна кареты и отвернувшись друг от друга, наконец, Виктóр усмехнулся:

– Нас послушать – так обоим пора в желтый дом, на лечение!

– Вот и замечательно, что никто нас не слышит. Или вы сомневаетесь, что Элиза…

– Сомневаюсь, часто сомневаюсь, – неожиданно признался он, да так искренне и с такими проникновенными интонациями в голосе, что Марго стало жаль его. – Я точно знаю, что видел ее, а как подумаю об этом… Этого же не может быть!

– Перестаньте, Виктóр. Вам чуть голову не проломили или вы и в этом сомневаетесь?

– М-да, голова болит, – снова усмехнулся он.

– Ваша голова умнее вас, верьте ей.

К сожалению, Марго, зная больше князя, не могла ему рассказать всего: она не имела на то права.

Медьери склонился, целуя руку Марго, но, когда он выпрямился и уставил в нее свои глаза, кстати, тоже слегка зеленоватые, а если точнее, болотного цвета, у нее замедлилось течение крови, да и сердце словно бы начало засыпать. Вероятно, она еще находилась под воздействием вчерашнего сеанса, ее сознание было подготовлено только к каким-то необычным поступкам со стороны Медьери. Во всяком случае, Марго не желала признавать за ним некую особую силу и умение властвовать над другими, ее потянуло что-то делать и говорить назло венгру, а это было бы глупо. Поэтому, сидя за столом, она больше помалкивала, ловя на себе недоуменный взгляд Виктóра, ведь «заявить тему» должна была именно Марго. Но, может статься, графиня Ростовцева ждала от него первого шага, потому и просила его о помощи? Виктóр отважился на этот шаг, вместе с тем он опасался вызвать недовольство Марго, которая не всегда умела его скрывать.

– Я должен извиниться перед вами, месье Медьери, что помешал вам вчера провести сеанс.

– Пустое, князь, – сказал тот. – Вы не могли мне помешать, но у меня правило: никакого насилия. Этого же правила придерживаются и мои учителя, считая, что, ежели не образовалось взаимного доверия, сеанс следует прекратить, иначе можно навредить пациенту.

– Хотите сказать, метод внушения применяют и в медицине? – Виктóру неплохо удалось завязать диалог.

– Применяли, еще с древнейших времен, князь, только называли его по-разному или вообще никак не называли, просто обладали особыми знаниями.

Настал черед и Марго подключиться к их беседе:

– А скажите, можно ли человеку внушить, будто он умер, а потом достать его из могилы и вернуть к жизни?

Она протараторила эту фразу на одном дыхании. От волнения язык Марго нередко скакал впереди ее мыслей, а скороговоркой она всю себя выдавала – свое нетерпение и неумение держаться невозмутимо, потому сперва она обычно краснела, а затем злилась. На удлиненном лице венгра, казалось, пребывавшего в состоянии абсолютного покоя, ничто не обозначилось, но он нервировал Марго, когда смотрел на нее так пристально: это граничило уже и с неприличием. Вообще-то, даже и не граничило. Столь откровенно проникать в душу – а именно туда Медьери и устремил свой взор – какие уж тут границы!