глаза». Зафиксировал отметки на ободе кольца, засёк время и записал полученные результаты в блокнот. Выждал десять минут и повторил расчёты.

И громко выругался.

Затем выключил астринг, снял гоглы, поднялся на ноги… пошатнулся – неподготовленный человек трудно переживает последствия нахождения рядом с разогнанным до рабочего состояния астрелием. Постоял, приходя в себя, огляделся, вспомнил, что в астринге запрещено хранить что-либо, кроме блокнота и карандаша, быстрым шагом добрался до мостика, подошёл к рабочему месту астролога, порылся на закреплённых над ним книжных полках, взял справочник и провёл вычисления. Долго, почти минуту, молча смотрел на полученные результаты, затем повторил расчёты, убедился, что не ошибся, и приказал пригласить Киру и Акселя в кают-компанию. Они ждали вызова и с приходом не замедлили, и первое, что сделала рыжая, переступив порог, – нетерпеливо спросила:

– Капитан, что это за планета?

Нетерпение легко объяснялось – все на борту «Пытливого амуша» соскучились по хорошим новостям.

– У меня нет стопроцентной уверенности, что я видел именно Калпан, – улыбнувшись, ответил Базза. – Однако я абсолютно уверен, что на этой планете установлена Сфера Шкуровича.

– Добрый Маркус нас не оставил, – выдохнула рыжая, машинально прикоснувшись к подаренному супругом медальону.

Кира дер Даген Тур выросла на демократической Кардонии, на которой олгеменизм считался религией адигенов. Его не запрещалось исповедовать, однако неофициально – среди «наиболее передовой части общества» – быть олгеменом означало публичную демонстрацию отсталых взглядов. Сама Кира относилась к религии более чем спокойно и не думала, что изменится, но общение с Помпилио не прошло даром. При этом дер Даген Тур не был фанатичным олгеменом, воспринимал религию как органичную часть себя и своей личности и не требовал от жены меняться. Настоящей лингийкой – и настоящей адигеной – Кира стала сама, потому что нашла себя, потому что ощутила, что должна была стать ими с рождения, и теперь не стеснялась благодарить за помощь покровителя Линги – Доброго Праведника Маркуса.

– Я попытался набросить на планету швартовочный «хвостик», и, кажется у меня получилось, – продолжил Дорофеев. – Не могу оценить надёжность получившегося соединения, но, по ощущениям, планета находится на границе зоны досягаемости если и дальше, то ненамного, и мне кажется, что Галилей сумеет на неё прыгнуть.

– А вы?

– Если другого выхода не будет – я попробую и думаю, что получится, – ответил капитан. – Но хотелось бы, чтобы переход открыл профессионал.

– Понимаю вас, Базза. – Рыжая улыбнулась. – Это действительно очень хорошие новости, спасибо.

– Представляю, как удивятся обитатели Калпана, когда мы к ним выйдем, – коротко рассмеялся Аксель. – Мы наверняка считаемся погибшими. Или пропавшими без вести.

– Мессер не раз удивлял Герметикон неожиданными появлениями, – кивнул Дорофеев. Но не улыбнулся, даже скупо, и по этому признаку Кира поняла, что капитану есть что сказать ещё, и это «ещё» их не обрадует.

– Базза, вы рассказали не все новости?

– К сожалению, адира, – вздохнул капитан.

– Что случилось? – насторожился Аксель.

– Закончив исследование системы, которую мы пока определяем как Калпан, я решил оглядеться в системе Траймонго – из любопытства, говоря откровенно. Обычно я рассматриваю планеты новых систем в телескоп, но раз уж запустил астринг, то решил воспользоваться «дальним глазом». – Дорофеев выдержал короткую паузу. – Изучая систему, я обнаружил приближающийся к планете астероид.

– Приближающийся – в смысле пролетающий мимо? – очень тихо спросила Кира.

– Приближающийся – в смысле собирающийся ударить в планету.

– Насколько велик астероид? – мрачно уточнил Крачин.

– Достаточно велик, чтобы устроить катастрофу планетарного масштаба.

– Сколько времени у нас есть?

– По моей оценке – не меньше пяти дней. Может, больше.

– То есть мы должны за пять дней отыскать мессера и прыгнуть?

– Совершенно верно.

Несколько мгновений в кают-компании царила тишина, после чего Кира громко произнесла:

– Значит, нужно поторопиться, капитан. И если мессер уже вышел на связь с местными властями – немедленно направиться к нему. – Она очень старалась, чтобы голос прозвучал спокойно.

– Спасение мессера и других офицеров «Амуша» является абсолютным приоритетом, – согласился Базза.

Помпилио они заберут обязательно, а остальные…

И об этом подумали все.

– Мы сможем взять кого-нибудь на борт? – спросила рыжая. Она ещё не до конца осознала новость, но понимала, что траймонгорцам придётся не сладко.

– Сможем, – кивнул Дорофеев. – Но как выбрать этих «кого-то»?

Как сказать, что ты выживешь, а ты – нет? Как найти критерий?

– Что здесь будет? – спросил Аксель.

– Удар, затем взрыв планетарного масштаба. Сможет ли кто-то выжить? – Капитан развёл руками. – Я не знаю. Нужно считать и прикидывать.

– Это очень страшно, – выдохнула Кира. – Очень страшно терять мир вот так – в результате неожиданной ужасной катастрофы. Непредсказуемо… непредвиденно… неотвратимо.

– К сожалению, адира.

– И они ещё об этом не знают. – Аксель машинально посмотрел в иллюминатор. Посмотрел так, словно мог увидеть в нём местные города. – Они ещё ничего не знают…

* * *

– Красиво, – оценил стоящий на носу катера Помпилио.

– А представьте, как были ошеломлены наши предки, мессер, – негромко произнёс майор Капсу. – Вечная Дыра отправила их в пустыню… я не знаю, случайно так получилось или нет, но факт остаётся фактом: они оказались в безжизненной пустыне, и, если бы не оазис, наверняка бы погибли; затем они перевалили через горы, что тоже стало испытанием, и только после этого увидели Траймонго во всей красе – благословенный мир, добрый к своим обитателям. После всех испытаний эта земля показалась предкам обителью самого Бога. Они оценили её щедрость и плодородие и назвали Садом.

– Красиво, – повторил дер Даген Тур. – Красиво и очень… спокойно.

Спокойно и умиротворённо. Широкая река, по которой они поднимались к Стремлению Суно, протекала по огромной равнине, которую изредка оживляли невысокие пологие холмы. И, как рассказали офицеры, такими были все Сады, вся западная часть континента – гигантская, изрезанная реками и протоками равнина, на плодородных землях которой стояли леса, лежали возделанные поля и пастбища. А по берегам располагались города и небольшие поселения. Реки в Садах не замерзали и потому служили главными транспортными артериями Траймонго: многочисленные баржи, грузовые и пассажирские суда беспрестанно курсировали по ним, то выскакивая из притоков, то исчезая в них, но тем не менее на воде траймонгорцы ухитрялись поддерживать порядок. Было видно, что они очень серьёзно относятся к организации движения.

– Мы умеем строить железные дороги, но их очень мало, – продолжил рассказ майор. – Во-первых, требуется возвести большое количество мостов. Во-вторых – паводки: особенно сильные половодья иногда даже плотины сносят. Поэтому традиционно используем реки.

– А воздух?

– В смысле? – не понял Капсу.

– Пробовали создавать воздушный транспорт? – уточнил дер Даген Тур. – Машины, умеющие летать.

– Я слышал, что некоторые энтузиасты предлагали подобные проекты, но ничего интересного у них