СИЗО номер три — пересылка, находится в районе Красной Пресни. Обычно туда помещаются осужденные, для которых уже вступил в силу приговор суда, они ожидают там этапа на зону.

СИЗО номер четыре. Раньше это был корпус 9 «Матросской тишины», знаменитый корпус, в котором находились члены ГКЧП и откуда совершил свой легендарный побег Александр Солоник. СИЗО номер четыре — тюрьма в тюрьме. На сегодняшний день в ней содержатся наиболее опасные преступники.

СИЗО номер пять — недавно открытый следственный изолятор, находящийся в районе метро «Водный стадион». Его особенность в том, что он еще не так переполнен, как, например, «Матросская тишина» или Бутырка.

СИЗО номер шесть — это совсем новый изолятор, открытый специально для женщин, в районе метро «Текстильщики». СИЗО номер шесть наиболее приближен к европейскому стандарту, при его открытии было множество репортажей оттуда, там были иностранные комиссии.

Кроме этого, существует Лефортово, раньше принадлежавший КГБ, в нем находятся в основном лица, в отношении которых следствие осуществляет следственная часть ФСБ.

Кроме этого, существует еще и изолятор временного содержания на Петровке, который в простонародье называется Петры. Он находится непосредственно в здании ГУВД на Петровке, 38.

Туда обычно помещают людей, которых ведет сама Петровка, 38, либо Следственное управление ГУВД.

Еще в Москве существует несколько изоляторов временного содержания, которые находятся в отделениях милиции, обслуживающие обычно несколько отделений. В них находятся непосредственно с момента задержания и не более трех суток лица, подозреваемые в совершении правонарушений или преступлений.

Часто правоохранительные органы используют и следственные изоляторы, находящиеся в Волоколамске, Серпухове и близлежащих городах. Направление в эти изоляторы прежде всего преследует цель либо изолировать задержанных от общения с такими же, находящимися в изоляторах, либо отсечь, затруднить их контакт с адвокатами.

Нахождение в следственных изоляторах детально регламентируется и правилами внутреннего содержания, утвержденными администрацией следственного изолятора, и одновременно неписаными законами и понятиями криминального мира.

Получается характерная ситуация — та братва, которая относится к так называемой новой волне, отрицающая воровские законы и понятия, попадая в следственный изолятор, вынуждена им подчиняться, хотя известны, к сожалению, и печальные случаи такого противостояния.

Хата со знаком «минус»

Так, однажды мне довелось защищать одного клиента, Славу К. с Дальнего Востока, который относился к одной из московских группировок новой волны. Помещенный в следственный изолятор Бутырка по подозрению в совершении умышленного убийства другого авторитета, Слава К. сначала был помещен в камеру № 4.

Случайно получилось, что в ней было человек тридцать. По словам Славы К., подобрался достаточно хороший, дружный коллектив, состоящий в основном из люберецкой, долгопрудненской и подольской братвы, а также людей, которые поддерживали спортивный дух в камере.

Они не курили, не употребляли наркотиков, как это могло быть в других камерах, занимались постоянно спортом, «качались», ели детское питание. Но так получилось, что накануне помещения в эту камеру Славы произошел неприятный инцидент. В камеру «заехал» (был помещен) один из уголовных авторитетов, придерживающийся воровских понятий. Естественно, произошла нестыковка с братвой новой волны. Вскоре этот авторитет был ими жестоко избит.

В Бутырке в этом плане произошло определенное «воровское» расследование. Воры в законе, находящиеся в тот момент в Бутырке, поставили этой камере знак «минус», то есть, иными словами, вынесли им приговор, и один из воров даже написал: «Ломать хребты и горбы на всех пересылках, сборках и так далее». Еще эта камера была известна тем, что там находился известный маньяк-насильник по кличке Студент, который также принимал активное участие в избиении уголовного авторитета.

Слава К. вспоминает, что как-то ночью неожиданно открылись двери и вошли приближенные — смотрящий и еще пара быков и потребовали, чтобы наиболее активное ядро камеры № 4 пошло на разборку, на стрелку с ворами. Вдруг один из них обратился к нему:

— Ты, что ли, Студент?

Слава К. действительно учился в институте, на заочном отделении. И он не знал, что под словом «студент» подразумевалась не его принадлежность к студенчеству, а прежде всего кличка. Ничего не подозревая, он собрался с активом этой камеры и пошел на разборку с ворами.

Разговор произошел достаточно жесткий. В результате произошла перепалка и драка. Ребята были сильно избиты.

Слава К., совершенно не имевший никакого отношения к избиению уголовного авторитета, автоматически был занесен в список «смертников», то есть тех, кому был вынесен смертный приговор.

Братва новой волны из камеры № 4 прекрасно понимала, что после знака «минус», после неблагоприятной для них стрелки с ворами их участь практически предрешена. Многие из них даже закурили. Настроение резко упало. Особенно сильно переживал Слава, так как он никакого отношения к этой разборке не имел, но попал в список лидеров этой камеры. И он обратился ко мне, зная, что я защищаю нескольких воров в законе, чтобы я помог ему восстановить истину.

Мне пришлось двум ворам в законе, находящимся в этот момент в Бутырке, рассказать Славину историю. Сразу ответа они не дали. Через пару дней они посоветовались, списались с другими, вызвали Славу на разборку и, поняв, что он здесь ни при чем, настояли — через какие-то свои каналы — на переводе Славы в другую камеру. После этого конфликт был практически исчерпан.

Жизнь в следственных изоляторах имеет свои правила и свои особенности. Расспрашивать людей, которые там часто бывают, не имеет смысла. Для них СИЗО — дом родной, и они не могут сказать ничего конкретного, кроме одной стандартной фразы: и там жизнь есть. Поэтому вся информация о положении в следственном изоляторе исходит прежде всего от новичков, попавших туда впервые.

Полтора года назад был у меня клиент, осужденный впоследствии за угон машины. Он попал в тюрьму первый раз, и первые две-три недели буквально бредил — настолько для него все это было в диковинку, в новинку, и он, приходя ко мне на встречу, в основном только и рассказывал о том, что он узнал, что можно делать, а чего нельзя.

Я вскоре узнал, что его доставили впервые в автозэке и, прежде чем попасть в камеру, он был помещен в Бутырку, на специальную сборку для новичков. Обычно это камера на 15 — 30 человек. В основном в ней находятся так называемые «первоходки». Большинство из них вели замкнутый образ жизни, молчали, переживали, у них был внутренний страх перед тем, что им вскоре предстоит попасть в настоящую тюремную камеру, встретиться с воровским миром.

Другие пытались строить из себя «крутых», хорохорились, но все равно страх перед будущим вхождением в камеру можно было легко прочесть на их лицах.