выходят проблемы, связанные с неравенством доходов и окружающей средой, так как основные экономические проблемы решены) (Rostow, 1960).

Ростоу рассматривал данный подход как «антикоммунистический», потому что он предполагает развитие без перехода политических систем государств на централизованное планирование. В действительности же это марксистский подход в том смысле, что он является детерминистским и материалистическим; просто, согласно Ростоу, капитализм – это бесконечно устойчивая система.

Одним из самых заметных критиков детерминистско-материалистических воззрений был Александр Гершенкрон. Он писал:

Признаем мы это или нет, но на наши рассуждения по поводу индустриализации экономически отсталых стран огромный отпечаток накладывает важное обобщение, сделанное Марксом, согласно которому история экономически развитых стран указывает пути развития более отсталым странам… Вряд ли у кого-нибудь могут возникнуть сомнения, что в широком смысле подобный вывод имеет право на существование… Однако я бы поостерегся безоговорочно полагаться на справедливость этого вывода, поскольку он верен лишь наполовину… Во многих отношениях отсталая страна именно в силу своей отсталости может фундаментально отличаться от развития более передового общества (Gerschenkron, 1962, p. 6–7; Гершенкрон, 2015, с. 61; курсив мой. – М. М.).

Гершенкрон отнюдь не считает экономическую отсталость «достоинством». Отсутствие или недостаток предпосылок для развития (банков, права, потенциала государства, инфраструктуры) не может быть преимуществом. Но в мире, где существуют Twitter, eBay, Bitcoin и Etherium, эти предпосылки играют куда менее важную роль, чем когда-либо прежде. В наши дни девушка (давайте назовем ее Паризой), живущая где-то далеко-далеко от центров цивилизации, способна выйти в интернет в ближайшем к ее дому кафе, пусть даже это «заведение» представляет собой хижину с жестяной кровлей, а электричество вырабатывается электрогенератором на бензине. Париза может написать код на старом настольном компьютере, оснащенном старым «ламповым» монитором, а затем загрузить его на обычный мобильный телефон. Приложения на этот телефон установить невозможно, но с его помощью в «кафе» девушка может получить доступ к интернету.

В развитых странах мы привыкли к «умным» телефонам (смартфонам), то есть к коммуникационным устройствам с независимыми операционными системами, позволяющими непосредственно запускать мобильные приложения (программное обеспечение, созданное третьей стороной). Обычный мобильный телефон представляет собой гораздо более дешевое и простое устройство (к ним относятся, например, Extravert™ компании LG или Convoy™ компании Samsung). Если Париза захочет купить новый телефон, он обойдется девушке менее чем в 50 долл.; во многих странах бывшие в употреблении и восстановленные телефоны такого типа стоят менее 5 долл. Только подумайте: 5 долл. и вы не только на связи со всем миром, но получаете телефон с экраном, на котором может отображаться программный код, и со встроенной клавиатурой.

Добавьте к телефону с расширенными функциями (такому, как у Паризы) доступ к интернету где-нибудь в городе или хижине по цене 1 долл. в час, и вы получите возможность заняться делом, способным приносить доход. По данным ООН, в настоящее время число людей, имеющих беспроводной доступ к интернету, превысило число тех, кто имеет возможность пользоваться унитазами (United Nations, 2013). Итак, Париза может создавать собственные мобильные приложения и выставлять их на продажу. Как ни парадоксально, но именно возможность написания кода делает телефоны такими ценными: Париза пишет программный код, сохраняет его, а затем выставляет на продажу новое мобильное приложение для смартфонов под управлением операционных систем Android и iOS. Установить его может любой пользователь смартфона, независимо от того, где он находится[84]. Или люди, которые только задумывают новые приложения, могут заключить договор на написание актуального кода с абсолютно незнакомыми заказчиками, о репутации которых им известно только благодаря LinkedIn. Этот договор предусматривает оплату задания в биткоинах через платформу Ethereum. Если вы живете в развитой стране, то можете ничего об этом не знать. Но Париза не только знает об этом, но и постоянно пользуется.

Тирания близости и потребность в функционирующих институтах ушли в прошлое. Пол Винья и Майкл Кейси в своей книге «Эпоха крипотовалют» рассказывают историю молодой женщины Паризы Ахмади из Афганистана (Vigna, Casey, 2015, p. 1–3; Винья, Кейси, 2017, с. 11–14). Она родилась и жила в городе Герате, где закончила школу в числе лучших учеников. Однако Париза не стала учиться дальше (таковы были традиции и институциональные возможности), а была вынуждена остаться со своей семьей, и это мало чем отличалось от жизни в неволе. Девушка не могла ни работать, ни учиться программированию, ни платить за занятия. Однако ей удалось, используя биткойны, сначала освоить программирование, а затем перейти к написанию приложений и созданию видеоматериалов.

Благодаря интернету и фичерфону Париза участвует в глобальной, действительно всемирной конкуренции за право создания видеоматериалов и прикладных программ. Фирмы могут размещать свои предложения на таких веб-сайтах, как Freelancer.com, и за несколько секунд о них узнают десятки миллионов людей. Совсем еще недавно отсутствие в Герате кредитных рынков, школ или адвокатов означало бы, что Паризе придется смириться с судьбой обычной афганской женщины. В наши дни, благодаря сальтации, она смогла преодолеть все эти препятствия. Таланты и инициатива Паризы помогают ей участвовать в глобальной конкуренции.

Сепарация

В главе 2 я упоминал об экономическом подрыве и о попытках работников и отраслей «саботировать» механизм перемен. Но раз за разом мы убеждаемся: экономические революции можно только отсрочить, но нельзя остановить.

Революция посредничества/совместного использования будет иметь несколько важных последствий:

(1) сокращение количества материальных вещей в форме потребительских товаров длительного пользования, которые производятся на фабриках и заводах рабочими;

(2) снижение стоимости доступа к самым разным вещам и уменьшение потребностей в хранении;

(3) неоднозначные, но вызывающие беспокойство последствия для реальной заработной платы; весьма значительные изменения как с точки зрения направления динамики, так и отклонений в реальной заработной плате.

В обычной жизни нас в первую очередь интересует размер денежного вознаграждения за труд, которое экономисты называют номинальной заработной платой, то есть количество денег, которое нам полагается. Мы знаем, что цены на продукты, которые мы покупаем, оказывают влияние на нашу зарплату, но в первую очередь мы думаем о том, сколько нам платят.

Однако экономисты смотрят на совокупные эффекты изменений цен как на предиктор великих перемен в экономической истории. Мы вступаем в период, когда подобные прогнозы делать особенно сложно, при этом у большинства людей усиливается чувство тревоги за будущее. Причина в том, что сокращение промышленного производства неизбежно приведет к снижению номинальной заработной платы. На это указывает ряд фактов. Например, в США быстро меняется количество рабочих мест в обрабатывающей промышленности. Если в 1970 г. относительный размер этого сектора, выраженный как доля занятых в обрабатывающей промышленности в общей численности рабочей