Может, Матиас тоже это почувствовал, поэтому что парень сложил свои громадные руки на груди и произнес:

– Вы даже не представляете, на что подписываетесь.

– Зато ты представляешь, Хельвар. Я хочу, чтобы ты работал над планом Ледового Двора каждую минуту до нашего отплытия. Нет такой детали, которая могла бы посчитаться слишком маленькой или несущественной. Я буду регулярно тебя проверять.

Инеж провела пальцем по грубому эскизу Уайлена, обводя вереницу черных кругов.

– Действительно похоже на кольца дерева.

– Нет, – ухмыльнулся Каз. – Похоже на мишень.

9. Каз

– На сегодня все, – сказал Каз. – Я сообщу каждому, как только найду корабль, но будьте готовы отплывать завтра ночью.

– Так скоро? – удивилась Инеж.

– Мы не знаем, какая будет погода, а впереди ждет долгое путешествие. Рингкелла – отличная возможность освободить Бо Юл-Баюра. Я не собираюсь рисковать и упустить ее.

Казу нужно было время, чтобы обдумать план, который уже складывался в его голове. Было придумано основное – где они войдут и как уйдут. Но его план также предполагал, что они не смогут взять с собой много вещей. Придется работать без обычного набора инструментов. А это означает большое количество переменных и увеличивает вероятность, что что-то пойдет не так.

То, что Уайлен Ван Эк сейчас в их команде, хотя бы давало гарантию, что деньги они получат. Но будет нелегко. Они еще не успели отплыть от Кеттердама, а парень уже чувствовал себя не в своей тарелке. Он был ненамного младше Каза, но выглядел как ребенок – гладкая кожа, большие глаза. Щенок с шелковыми ушками в комнате, полной боевых псов.

– Присмотри за Уайленом, чтобы он не вляпался в неприятности, – сказал он Джесперу.

– Почему я?

– Тебе не повезло оказаться в поле моего зрения. Я не хочу никаких внезапных примирений между отцом и сыном до того, как мы отплывем.

– Можешь не беспокоиться об этом, – отозвался Уайлен.

– Я беспокоюсь обо всем, маленький купец. Поэтому я до сих пор жив. Ты тоже присмотри за Джеспером.

– За мной?! – возмутился тот.

Каз отодвинул черную деревянную панель, за которой находился сейф, и открыл его.

– Да, за тобой. – Он отсчитал четыре тонкие пачки крюге и передал одну Джесперу. – Это на пули, а не на ставки. Уайлен, убедись, что его ноги таинственным образом не переступят порог какого-нибудь игорного дома по пути за боеприпасами, ясно?

– Мне не нужна нянька, – сплюнул Джеспер.

– Скорее дуэнья, но если хочешь, чтобы он стирал твои пеленки и укутывал в одеяльце перед сном – это твое дело. – Каз проигнорировал обиженную физиономию друга и дал немного денег Уайлену на взрывчатку и Нине на всякие мелочи, которые могут понадобиться для ее искусства по изменению лиц. – Покупайте лишь то, что необходимо для путешествия. Если все пойдет по плану, нам придется войти в Ледовый Двор с пустыми руками.

Каз увидел, как помрачнело лицо Инеж. Ей точно так же было не по душе работать без своих ножей, как ему – без трости.

– Мне нужно, чтобы ты раздобыла одежду для холодной погоды, – обратился Каз к ней. – На улице Вейнштрат есть магазин, в котором продают товары для охотников – начни с него.

– Хочешь зайти с севера? – спросил Хельвар.

Каз кивнул.

– Гавань Джерхольма кишит таможенными агентами, и, могу поспорить, они усилят охрану на время вашей крутой вечеринки.

– Это не вечеринка.

– А звучит как вечеринка, – вставил Джеспер.

– Рингкелла не задумывалась как вечеринка, – хмуро исправился Хельвар.

– Что мы будем с ним делать? – спросила Нина, кивая на Матиаса. Ее голос звучал равнодушно, но это маленькое представление никого не обмануло, кроме Хельвара. Все видели ее слезы в Хеллгейте.

– Пока что он останется здесь, в «Клубе Воронов». Я хочу, чтобы ты напряг свою память и вспомнил каждую мелочь, Хельвар. Позже к тебе присоединятся Уайлен и Джеспер. Комната будет оставаться закрытой. Если кто-то из главного зала спросит, скажите, что тут идет приватная игра.

– Нам придется спать здесь? – спросил Джеспер. – Мне нужно закончить некоторые дела в Клепке.

– Обойдешься, – сказал Каз, хотя знал, что просить Джеспера провести ночь в игорном доме без единой ставки было жестокостью особого рода.

Он повернулся к остальным. – Никому ни слова. Никто не должен знать, что вы покидаете Керчию. Вы работаете со мной над делом где-то за городом. На этом все.

– Ты собираешься поделиться с нами деталями своего чудесного плана? – спросила Нина.

– После отплытия. Чем меньше вы знаете, тем меньше можете разболтать.

– Оставишь Хельвара без кандалов?

– Ты в состоянии вести себя пристойно? – спросил он парня.

Глаза Матиаса метали молнии, но он кивнул.

– Мы запрем комнату и поставим часового.

Инеж покосилась на огромного фьерданца.

– Или двух.

– Позовите Дирикса и Ротти, но не вдавайтесь в подробности. Они все равно поплывут с нами, так что я введу их в курс дела позже. Ах да, Уайлен, нам с тобой нужно поговорить. Я хочу знать все о торговой компании твоего отца.

Парнишка пожал плечами.

– Я ничего об этом не знаю. Он со мной такие вещи не обсуждал.

– Хочешь сказать, ты никогда не совал свой нос в его кабинет? Не копался в его документах?

– Нет, – слегка выставил подбородок Уайлен. Каз с удивлением обнаружил, что верит ему.

– Что я вам говорил? – радостно пропел Джеспер, направляясь к двери. – Бесполезный.

Остальные потянулись за ним, и Каз закрыл сейф, повернув тумблер.

– Я хотел бы поговорить с тобой, Бреккер, – произнес Хельвар. – Наедине.

Инеж настороженно покосилась на Каза, но тот не удостоил ее ответным взглядом. Она что, думает, он не справится с такой грудой мышц, как Матиас Хельвар? Каз вернул панель в стене на место и размял ногу. Та начинала побаливать: слишком часто он последнее время не спал до глубокой ночи и слишком долго утруждал ее своим весом.

– Ну же, Призрак, – сказал Каз. – Закрой дверь с той стороны.

Как только послышался щелчок замка, Матиас набросился на него. Каз позволил этому случиться – он этого ждал.

Матиас закрыл ему рот грязной рукой. Ощущение прикосновения кожи к коже вызвало у Каза отторжение, но поскольку он предвидел нападение, ему удалось сдержать нахлынувшую тошноту. Второй рукой Матиас шарил по карманам его пальто.

– Фер эсье? – гневно проревел он на фьерданском, но тут же перешел на керчийский: – Где оно?