Исчез.

– Отменно! – Голос Велиара прозвучал тихо и устало. – Отменно, Иван Яковлевич!..

«И. Я. Химерный», – вспомнил Нестрибайло.

– До взрыва – несколько минут, а вы решили разбираться. Ну-ну!

И все поглядели на камень.

* * *

– …Планируете устроить чернобыльский дождик из ноосферы? Вы что, Иван Яковлевич, в мое ведомство перевестись желаете?

– А вы, Велиар Баалович? Захотели получить весь запас некроэнергии города за несколько веков? Как сейчас говорят: «безвозмездно – то есть даром?» И куда пристроить думаете?

Журналист Нестрибайло не слушал. Почти.

Он смотрел на камень не отрываясь.

Привычное ухо фиксировало вполне знакомое и заурядное – ссору двух начальников. Точнее, начальничков, пусть из таких ведомств (догадаться Сашке было нетрудно), которые и средь бела дня поминать не след. Не поделили интерес, выясняют.

Даже на «вы» перешли. С отчествами!

– И, значит, заодно решили пожертвовать гражданином Петренко? Помнится, некий Совет однажды постановлял: пусть лучше один человек погибнет, чем весь народ? А я вас еще с Софаром Наамитянином сравнивал, господин Каифа!

– Так волнуетесь за этого сопляка?

– Даже говнюка, Иван Яковлевич. Люди вообще дерьмо. Наше ведомство повторяет это около трех миллионов лет. Неужели наконец дошло?

Странное дело, Сашка не обиделся – ни за себя, ни за любимое им прогрессивное человечество. Некогда – он смотрел на каменный пятигранник. Молчит, покамолчит. И будто бы…

Нет, не будто бы. Тоже смотрит. На него, на говнюка из рода говнюков.

– Хотите, напомню, что случилось с вашим дедом, господин Химерный?

– А с вашим предшественником, Велиар Баалович?

Камень чуть заметно дрогнул, и Сашка на миг прикрыл внезапно заболевшие веки. Бред, бред, бред! Иван Иванович поссорился с Иваном Никифоровичем аккурат у четвертого энергоблока. Перед глазами в который раз мелькнул синеватый цинк. В конце концов… Ведь если сейчас рванет, этот самый конец концов и настанет!

Нестрибайло нерешительно оглянулся.

Шагнул.

– Не вздумайте, Александр Васильевич! – Резкий голос Велиара ударил по барабанным перепонкам. – «За други своя» не получится. Неужели еще не поняли? Сами умрете, а эта дрянь благодаря вам распылится над миллионами. Некровыброс!

Сашка замер. Сейчас бы господину Химерному возразить, самое время!

Нет, молчит!

Он молчит, а камень…

– Значит, вы – проводник?

Голос лоха из земли Уц, неожиданно серьезный и спокойный, прозвучал совсем рядом. Ничему уже не удивляясь, журналист кивнул.

– Выброс энергии канализируется, но только до определенной высоты. Простая схема, даже не громоотвод – фабричная труба.

– Это будет действительно… Чернобыль? – не выдержал Сашка. – Вы что, этим занимались?

Камень услышал. Дрогнула под ногами земля.

– Не этим. – Кажется, лох усмехнулся. – Но вот насчет электричества и Чернобыля… Значит, вы – проводник. Я… Я был дополнительным источником энергии, критической массой. Сейчас… Сейчас я, пожалуй, никакой. Пустышка, абсолютное сопротивление… Чернобыль же, увы, вполне реален. Некрочернобыль, как я понял. А господин Велиар попросту желает положить этот Некрочернобыль в карман. Ясно… Вас зовут Александр?

Сашка вновь кивнул.

– Подойдите к камню! Быстро! Но не дотрагивайтесь!..

– Есть! – неожиданно для себя ответил Нестрибайло, шагая к ближайшей грани.

– Стойте!

Голоса Велиара и Химерного слились в один. Журналист молча покачал головой, лох же, в свою очередь подойдя ближе, аккуратно прикоснулся рукой к камню.

Задумался.

– Стойте! – Рыжебровый господин Химерный дернулся, но остался на месте. – Вдвоем нельзя, энергия не получит нужное направление. Назад! Назад!..

– Нарушится форма пентакля, – подхватил кашемировый Велиар. – От всех нас даже молекул не останется!

Странное дело, но Сашка почему-то не испугался. Лох усмехнулся (на этот раз уже точно – усмехнулся!), поднял с истоптанной земли что-то маленькое, острое.

«Осколок стекла!» – успел сообразить Нестрибайло.

– Форма пентакля, – негромко повторил лох. – Защитка, значит… Давайте-ка поглядим, Александр, насколько мы с вами сопляки и говнюки.

Он опустился на колени. Рука уверенно прочертила по земле ровную линию – точно параллельно грани.

– Раз!

Камень дрогнул, но никто не обратил на это внимания.

– Два!

Вторая линия прошла параллельно следующей грани.

– Стойте! – повторил Химерный без прежней уверенности, но на него тоже не отреагировали.

– Три!

Сашка понял – вокруг каменного пятиугольника возникал новый, прочерченный прямо на земле. Он, журналист Нестрибайло, был внутри, остальные…

– Четыре! – Не дурите! – Голос кашемирового стал совсем другим, непохожим. – Еще не поздно, я заберу всю эту дрянь, никто не пострадает. Только уйдите, не мешайте!

– Не пытайтесь, Велиар! – выдохнул рыжебровый. – Буду стрелять!

Внезапно и совсем не к месту журналисту Нестрибайле стало весело. Конец света, значит? Армагеддон, значит? А Иван Иванович с Иваном Никифоровичем гусака поделить не могут! Вершители судеб, блин!

– Пять!

– Есть! – усмехнувшись, повторил Сашка.

Действительно есть – пентакль в пентакле. Камень за пятиугольной чертой – и он, сопляк и говнюк, возле камня.

Лох, поц из земли Уц, стоял прямо на черте, рядом с ним, с Нестрибайлой.

– Кажется, сейчас…

Да, сейчас – камень дрожал, дрожала земля.

Сашка быстро оглянулся. А эти где, Иван Яковлевич с Велиаром Бааловичем? Пусто! Ни кашемира, ни рыжих бровей. Видать, уже на канадской границе!

Он засмеялся.

– Ну, если мы не ошиблись… – Лох улыбнулся в ответ. – Вы – проводник, я и мой пятиугольник – изоляция. Энергия просто уйдет в землю. Мы такие задачки решали на раз. Как только эти не догадались? Ну…

– Ну… – повторил Сашка.

Наверно, следовало подумать о чем-то высоком. Вспомнить. Даже помолиться.

Ладонь легла на истертый камень.

Все…

Он вновь оглянулся, еще не веря. Молния, гром, пропасть под ногами?

Где?!

Ничего, просто – все. Тихий камень, тихая земля…