– Ребят, – начала Спрингл, – ну это же шанс! Мы должны попробовать.

– Спрингл, не надо видеть везде плюсы, – начал Спрингтрап, – веселье не бесконечно!

Спрингл тут же собрала весь свой гнев и выпалила на брата:

– Да как так можно!? Всё, я больше не буду подбадривать на самодеяние! Ребята и правда нашли шанс, а вы хотите его закопать глубже! Пока, у меня собака дома! И не звоните мне! – она обижено потопала к прихожей, одела бежевое пальто и обратилась к Голду, – И ты мне тоже!

Она хлопнула дверью и ушла прочь. Голд словно исчез, смотря на пустую прихожую столь убитым взглядом. Голд тут же поглядел на нас и заявил почти шёпотом:

– Мне тоже пора, у меня резко настроение пропало.

– Ну погоди, – начал Бонни, останавливая его, – куда вы все?

Голд молча вырвал руку от хватки кролика, оделся и тоже хлопнул дверью. Мы не понимали, что вообще происходит. А особенно я. Друзья решили сдаться? Вот так просто? Я поглядела на Спрингтрапа, который тоже направился к выходу.

– Поехали Ви, а то тебе придётся идти под дождём.

– Я никуда не пойду, – сказал Вибон, скрестив руки на груди, – я останусь здесь, предатель.

Тот лишь фыркнул в его сторону и ушел на улицу, закурив сигарету, что ловко достал из кармана. Спрингтрап начал курить ещё со школы. Вибон усмехнулся, сев на нижний гарнитур. Я поглядела на него, спросив:

– Что такое?

– Да ничего, – проговорил он, доставая ключи из кармана, – просто домой он не попадёт.

Мы посмеялись, представив нашего Энгрибёрдса, который поймет, что дом открыть не сможет. Но Спрингтрап стоял возле машины и затягивал сигарету, с печалью глядя вдаль. Походу он задумался. Ну и пускай подумает. Мы глядели друг на друга никак. Потом Виля положил лист на стол, аккуратно взяв его у Фокси. Он тяжело выдохнул в стол, отчего листок слегка съехал в сторону. Мы все поглядели на Вилю, который резко опечалился. Бонни вновь глядел в окно и произнёс сквозь тишину:

– Это правда.

Все оживлённо поглядели теперь на Бонни, который пусто глядел в окно. Капли дождя визуально стекали по коже кролика. Я спросила сквозь дрожь:

– Ч…что?

Бонни виновато поглядел на меня. Но оставался в позе, в которой стоял у окна. Я не понимала, почему все решили сдаться? На что была причина? Из-за жанра? Чушь!

Бонни слегка приблизился ко мне, прижав мои плечи. Я выжидающе глядела на друга, который долго собирался с мыслями. В моих глазах собирались слёзы. Неужели мой друг, который всегда уверен во всем и мчит впереди всех произнесёт тоже самое, что и Спрингтрап. И я не ошиблась:

– Спрингтрап прав. Мы не победим с нашими песнями.

– Почему все так считают!? – выкрикнула я, выцепляясь из его хватки.

– Потому что это так, – сказал Виля, печально поглядев на меня, – наш жанр забытый новым поколением.

– Нет! Это не так! Надо верить в себя! – я резко поглядела на Ви, который пусто глядел на меня, – Ви, ну хоть ты скажи!? Скажи, что не всё потеряно!?

Он медленно поднял глаза, жалостно глядев на меня полностью. Я не понимала, почему так? Почему все хотят угробить шанс? Это же выход! Это же ради жизни Фреда! Что случилось?

Вибон отрицательно покачал головой, закрыв свои глаза от стыда. Я не могла этого больше терпеть и нездержалась. Я со слезами схватила куртку, схватила афишу со стола и умчала домой, не желая никого видеть. Я даже не заметила, как громко хлопнула дверью. Мне даже показалось, что мои друзья не заметили, как я убежала. Я неуклюже, но уверенно бежала по мокрой дороге прочь, проигнорировав какие-то слова от Спрингтрапа.

Часть восемь: Мы готовы

Прошла целая неделя, а никто даже не позвонил мне, чтобы как-то извиниться или предложить помощь Фреду. Все решили дружно сдаться. Отличные друзья, что можно ещё сказать?

Я сидела на диване по турецкий и разглядывала билет надежды, который нам сначалопредлогали лисы. Афиша с выйгрышем десятью миллионами долларами. По бумаге медленно промокали слёзы, явно принадлежавшие мне. Так обидно. Обидно за друзей. Обидно, что друзья детства решили убить друга детства. Как так можно? Неужели им безразлично, что будет с Фредом?

По телевизору тихо играл какой-то клип, но я не вслушивалась. Мне было не до этого. Сжимая в руках листок, я думала, что можно с этим сделать. В уме не прилагаю. Я утонула в море воспоминаний с Фредом: встреча, знакомство, все наши учебные дни, каникулы, лагери, походы, ночёвки, выпускные, праздники и свидания. Наши репетиции, наше первое объединение в команду, наш первый домик на дереве. Первый смех, первая радость, первые слёзы.

Первый день после нашей смерти.

Я вспомнила нашу встречу…

Я увидела свет. Подняв маленькую голову, я увидела огромную лестницу из сверкающих плит, уходящие куда-то вверх. Мне было любопытно. Я медленно поднялась с пола, аккуратно приближаясь к ней. Сначало один шаг…

Второй…

Третий…

Я перебирала маленькими ножками, поднимаясь всё выше и выше по лестнице. Моё тело медленно изменялось и я становилась не такой. Я была уже не ребёнком. Не человеком, а робо – курицей с оторванной челюстью и поломанными кистями рук. Потом я открыла ручку белой двери и…

Я очутилась здесь…

Во вселенной Ф.Н.А.Ф.

Меня встретил какой-то помощник, который рассказал мне про эту вселенную, как я сюда попала и как меня теперь зовут.

Вики Тросер.

И первым же делом я на улице встретила его мальчишкой. Маленький медведь, тёмно – бурый, голубоглазый и с вечной улыбкой. Он был в жёлтой футболке и чёрных джинсах, что неопрятно лежали у него на пятках.

Он улыбался мне, убрав свои ручонки за спину. Мне было не по себе, когда медведь стал внимательно осматривать меня. Потом он хихикнул и пискнул детским голосом:

– Ты классная. Как тебя зовут?

– Вики, – ответила я тихо, переминая свои пальчики.

– А меня зовут Фред Визерд, – произнёс он, – а давай дружить?

– Давай!

Я радостно помчала за ним. Он начал мне рассказыват про двух друзей, которыми оказались Вибон и Бонни. Его улыбку и доброжелательность я запомнила надолго…

И помню до сих пор…

Я не заметила, как намочила бумагу больше, чем была до того, пока я не упала в мир воспоминаний. Вместе с этим я вспомнила походы, школу и много чего ещё. Мне было тяжело без Фреда. Я вглядывалась в слова афиши, сжимая листок