– Невероятно! – провозгласил ведущий.

Зал взорвался аплодисментами, чрезвычайно довольный Виктор Ставицкий подсел к сыну и потрепал его по голове.

– Ваш сын тоже будет лечить людей? – обратился к нему Гудовский.

– Со временем. Пока рано об этом говорить.

– Тогда придется переименовать нашу рубрику… «Исцели себя с Виктором и Денисом Ставицкими»!

– Я не против, – Ставицкий широко улыбнулся.

После эфира Денис лежал на диване в комнате отдыха, – тихий, задумчивый.

Ставицкий подсел к сыну.

– Устал?

– Хочу к маме.

– Вечером у нас встреча с журналистами. Завтра отвезу к маме – можешь там даже переночевать.

– Сегодня хочу – не хочу с журналистами…

– А ну, перестань: «хочу – не хочу»… Есть слово: надо!

– Кому надо?

– В первую очередь – тебе, – Виктор улыбнулся мальчику. – Кто хотел быть волшебником, как папа? Сейчас ты еще не все понимаешь, просто поверь: папа все делает правильно.

* * *

В холле были расставлены столы и стулья, не протолкнуться от журналистов – снимают на камеры, фотографируют… За столами сидят Николай Арбенин, Рита Тимошина, ее мама, врач-офтальмолог и Настя в роли ведущей пресс-конференции.

– Рита еще не видит в нашем с вами понимании, – рассказывал офтальмолог, – но уже может различать контуры, цветовую насыщенность… Самое удивительное, что по всем медицинским показателям, не было никаких предпосылок к столь продуктивному развитию ситуации…

– Вы – врач, материалист, – хотите сказать, что стали свидетелем чуда? – спросил с места один журналист.

– Могу лишь сказать, что стал свидетелем того, что не могу объяснить с позиций врача и материалиста…

– Давайте вспомним Блаженного Августина, – вступила Настя, – который сказал: «Чудеса не противоречат законам природы. Они противоречат нашим представлениям о законах природы».

Журналист крупного телосложения попросил микрофон, и Настя подошла к нему.

– Рита, вы меня видите? – спросил он.

Рита со смущенной улыбкой кивнула.

– Что я сейчас делаю? – мужчина интенсивно замахал рукой.

– Стоите… Рядом какое-то движение… что-то прыгает? А-а, нет! Вы рукой дергаете! – Рита широко улыбнулась.

Среди журналистов поднялось оживление, послышались смешки. Кто-то крикнул с места:

– Вопрос Николаю Арбенину! Вы продолжите лечение?

– Если честно, я не уверен, могу ли еще что-то сделать. К тому же сложилась такая ситуация… – он кивнул офтальмологу, предложив продолжить.

– С учетом возникшей положительной динамики и результатов вчерашнего обследования, – заговорил тот, – в данный момент возможность восстановить зрение Маргариты Тимошиной с помощью операционного вмешательства оценивается как достаточно высокая.

Журналисты оживленно загудели и зааплодировали. Офтальмолог и Николай, приподнявшись, улыбаются, пожимая друг другу руки…

Когда Арбенин и Зубарев вышли из офиса, уже стемнело, в окнах домов горел свет. Молодая женщина, которая прогуливалась с коляской возле офиса, тут же устремилась к ним.

– Николай Ильич, взгляните на Сонечку – что с ней?!

Зубарев тут же встал у нее на пути:

– Не сегодня!.. Девушка, человек работал весь день, устал!

– Только взглянуть?! Она все время кричит: и днем, и ночью – поест, поспит и опять кричит!.. Николай Ильич…

Зубарев хотел сказать что-то еще, но Николай жестом остановил его и подошел к коляске.

– Прекрасная, здоровая девочка. А кричит – так младенец… Это пройдет.

– Спасибо!.. Сколько я вам должна?

Николай улыбнулся и, покачав головой, пошел к машине. Подходя, он увидел Веру, которая встала со скамейки возле дороги.

– Коля, надо поговорить… Это важно. Пожалуйста!

* * *

Импровизированную концертную площадку устроили на задворках полуразрушенного дома. На «сцене» выступала группа «Алиса» с Константином Кинчевым, и вся площадь перед сценой была заполнена народом, в основном молодежью.

Среди зрителей, вплотную друг к другу, почти у самой сцены стояли Настя и Юра Арбенин. Настя подпевала, а Юра смотрел на нее и улыбался. Девушка заметила его взгляд, тоже улыбнулась и взяла Юру за руку.

А когда зазвучала следующая – медленная – композиция, Юра обнял Настю, а девушка положила голову ему на плечо. Они стояли, прижавшись друг к другу и чуть покачиваясь в такт музыки…

Николай и Вера прошли в отдельный кабинет ресторана и сели за столик. Вера говорила взволнованно, сбивчиво.

– Сказал: я вообще могу забыть, что у меня есть сын… Я сказала Денису, что он должен жить с папой.

– Он не дает тебе видеться с сыном?

– Дает, но… Не в этом дело! Это мой сын, он должен со мной жить!

– Они же теперь выступают вместе – надо заниматься каждый день…

– Я не хочу, чтобы он выступал, занимался! – чуть ли не закричала Вера. – Не хочу, чтобы стал таким же, как вы!.. Прости…

Она замолкла, потом тихо проговорила:

– Думаю, ты был прав: он что-то сделал со мной, внушил… Меня тянуло к нему. А сейчас… Ничего не осталось. Только злость, бессилие какое-то – ничего не могу сделать…Коля, помоги мне. Заставь его вернуть Дениса… Ты сможешь, ты сильней его!

Арбенин молча посмотрел на Веру и едва заметно усмехнулся.

– Извини, – сухо бросила Вера и встала. – Конечно, я не должна была тебя ни о чем просить.

– Сядь! – поморщился Николай. – Я не могу сейчас ничего сделать. Мы с ним заключили перемирие. Что-то вроде джентльменского соглашения…

– О чем ты?.. Какое соглашение?! Ночью, в гостинице, он звонил кому-то – случайно услышала, – сказал готовить сюжет, в эфир пока не давать: такой, чтобы все матери СССР тебя ненавидели!

– Вспомни точно: как он сказал? – попросил Николай, нахмурившись.

– «Все матери Советского Союза должны плеваться в экран, ненавидя его. Я скажу, когда поставить в эфир»… И еще просил узнать, кто тебя финансирует.

Николай помолчал, задумавшись.

– Что-то с детьми связано… Вряд ли простой наезд – похоже, что-то серьезное…

– Теперь ты понял? Нет никакого перемирия!

– Я знаю, но… Договорились, руки пожали… Пока он первым не нарушит соглашение, не могу ничего сделать. Извини.

* * *

Юра и Настя стояли у подъезда – там же, где Настя в прошлый раз оттолкнула от себя Юру – и целовались.

– Зайдем? – прошептал Юра.