Вот, читатель, наши планы на будущее. На перемену участи России.

Сегодня у нас многого нет. Нет Великорусского государства. Нет Российской империи. Нет могучего СССР. И общества как единого целого в сегодняшней России тоже нет. Нет, не гражданского – никакого вообще.

Стороннему наблюдателю Россия кажется уходящей в небытие. Вымирание и вырождение русского этноса, по мнению многих экспертов, является делом ближайших лет.

Кто убил и разворовал Россию? Мы сами. Чья «элита» не знает себе равных по продажности и алчности? Российская. Где идет дикая торговля людьми и человеческими органами? В России. Кто насилует и продает садистам с педофилами собственных детей? Русские. Господи, да западный обыватель уверен: чем скорее удастся свести с лица земли этих двуногих скотов, тем лучше для мира, прогресса, свободы и частной собственности!

Мы не знаем, какая часть нашего народа смирилась с участью побежденных, какая твердо убеждена в том, что русские – неудачники, воры и дураки. Подозреваем – доля эта внушительна. Этой части населения все равно, кто будет править в России. Она и не шевельнется, даже если стране будут грозить распад и исчезновение. «Лишь бы не было войны!» – вот кредо большинства россиянцев. Плюйте в глаза, унижайте, грабьте и обманывайте, ставьте над нами, кого захотите – только не трогайте, не требуйте жертв. Дайте пожить нам, детям и, может, внукам. А дальше – хоть Армагеддон. И «Титаник» в придачу.

Народ, утративший память, прекративший мечтать, со сломленной верой и утраченной памятью, обречен.

Конечно, полного распада социума еще не случилось. На месте великого советского народа образовалась масса мелких сообществ. Произошло примерно то же, что происходит при умирании великих религий, когда прежде единые церкви рассыпаются на враждующие секты разных толков. Куски и клочки бывшего советского общества почти не пересекаются друг с другом. Каждый из них живет по своим законам. У каждого – свои системы ценностей, свои мораль и нравственность, свои стереотипы поведения. Короче говоря, мы присутствуем при агонии имперского социума, мельчании и вымирании русского народа.

Разве можно отнести к одному и тому же обществу «новых русских» с их ухватками, заботами и причудами, и живущих рядом с ними бедных людей, что в том же городе продолжают работать на хиреющих заводах и фабриках? С грехом пополам в один с «новыми русскими» и чиновничеством социум можно зачислить часть силовиков, корпоративную бюрократию и тех, кто кормится от щедрот new Russians: от охранников до продавцов бутиков, от СМИ-обслуги до стриптизеров и проституток.

Но социум наш распался еще и по секторам, по укладам. Если раньше они взаимодействовали друг с другом, если раньше государственная экономика, «оффшор» и хутор были рядом, то ныне их растащило в разные стороны. В России произошел дрейф укладов. Они стали совершенно чуждыми друг другу мирами, подобно тому, как древний материк Гондвана расползся по швам и превратился в Африку, Америки, Евразию, Антарктиду, Австралию…

Спору нет, даже в лучшие советские годы жизнь москвича здорово отличалась от жизни человека в Моршанске. Но в СССР было множество аспектов, черт и обстоятельств, объединявших москвича с моршанцем. Теперь связи распались. Лужков в столице, введя фактически все признаки «государства Москва» и «московского гражданства», подсознательно закрепил распад нашего общества в юридическом смысле. Нынешний региональный сепаратизм надо рассматривать как отражение глубинных процессов, связанных и с дрейфом укладов, и с распадом единой общности.

Но почему это случилось? Если мы постигнем механизмы распада, то сможем найти и чудесные средства для воссоединения.

Главная причина рассыпания нашего общества – в окончательном торжестве духа присвоения и потребления в конце 1980-х годов. Погибло творческое, созидательное начало Русской цивилизации. Приватизировать можно только в одиночку, перегрызая глотки ближним. Приватизация и есть вырывание личных кусков из общего. Нет, мы не ратуем за новое обобществление всего и вся. Дело в другом: раньше мы были объединены Красным проектом, Общим Делом.

Все началось с Большой Сделки, когда потребительское начало взяло верх над созиданием. Потребности подавили способности. А способности не могли найти применения в производстве. Хотя потребление тоже может объединять, но все же в куда меньшей степени, нежели созидание. Это уже стагнация, застой, от которого всего шаг до деградации. Общее Дело умерло в стране еще тридцать лет назад, но поздний советский строй худо-бедно держался на общих походах в магазин, на рынок или на стадион. Но вот исчезло и это. Все принялись делить и магазины, и стадионы, отнимая друг у друга все, что способно давать доход. Производство умерло, воцарилась тотальная охота за добычей. Собственную страну кинулись грабить богатые. А бедные от безысходности принялись обгладывать остатки. Пример? Да хотя бы разворовывание цветных металлов везде и всюду, разрушение путей сообщения и линий электропередач.

Прикрывалось все это убогой идеологией «новой России», гласившей: «Общество станет богатым, если обогатится каждый человек». Мысль верная, но только в жизни все обернулось идеологией победившего трофеизма: «Все – во имя денег. Грабь все и греби к себе любой ценой. Обогащайся!». Ни одно государство мира не поднималось с таким идиотским мировоззрением. Цель всегда должна быть идеальной, духовной. Даже США с их богатством и культом успеха шли к могуществу, сначала под знаменем пуританства: построим Новый Израиль, Богоизбранную Землю. Потом – под знаменами Американской Свободы и Прав Человека. Сильным становится лишь тот, для кого деньги – не цель, а средство достижения великой Сверхцели. Так было и так будет во веки веков. Но у нас об этом напрочь забыли.

Распад русского общества ускорился из-за деградации экономического потенциала страны. Связи-то между регионами разрушились. Посмотрите на экономику Советского Союза: в ней межрегиональные связи были в несколько раз интенсивнее, чем сегодня. Конечно, в те времена газетчики любили издеваться, как кирпичи возили из Москвы во Владивосток, вместо того, чтобы делать их на месте. Ну, был и такой идиотизм. Однако еще более неоправданно вообще ничего не возить на Дальний Восток из Европейской России. Вот почему социум распался не только по экономическому, но и по географическому признаку. Сегодня Приморье, например, почти ничем не связано с Москвой, а Камчатка больше ориентирована на Запад США, чем на европейскую часть России.

Если смотреть глубже, то богатством и Российской империи, и Советского Союза было разнообразие населяющих страну народов. Или, говоря языком великого философа Константина Леонтьева, «цветущая сложность». Однако с торжеством трофеизма, гибелью Общего Дела, разложением экономики и быстро произошла кристаллизация новых «племенных общностей» – татарской, якутской, ингушской и т. д. Национальные общности на фоне всеобщего распада консолидировались, получили импульс развития. Зато русская общность при распаде советского народа деградировала почти до погибели.