Память о прошедшей ночи вернулась с такой силой и яркостью, что у Дэйва закружилась голова.

Он тогда закончил представление, поставив музыку на случайную выборку и, набрав выпивки, протолкался к столу, за которым все еще увлеченно болтали Джессика и Алиев. Оказалось, они не только болтают, но и флиртуют: очевидно, Джессике странности ориентации Михаила не показались чрезмерными. Непонятным образом – не то чтобы Дэйв соглашался – все трое оказались в одной квартире. А потом, столь же непонятным образом, – и в одной постели.

Варшава застонал и вылез из кровати. Осторожно прошел среди разбросанной одежды, большей частью принадлежавшей Алиеву, прошлепал в ванную – а в голове теснились вопросы, назойливые, как почуявшие жареное репортеры.

Чего они наглотались? И что, все занимались этим? И этим? А потом…

Да, занимались. И потом.

Ах, так вас и растак! Причем в буквальном смысле.

После десяти минут под душем Дэйву полегчало. Он побрился, очень тихо и аккуратно оделся и отправился на кухню. Там сварил кофе, пережарил тост и заглотил несколько таблеток, запив их холодным апельсиновым соком. Похмелье отступило. Видеолинзы надевать еще не хотелось, так что Варшава загрузил обычную подборку новостных лент на планшет и прокрутил их за едой. Ни новости, ни завтрак еще не закончились, когда на кухню зашел Алиев, одетый в платье Джессики. Он выбрал то, что покороче, но подол все равно волочился по полу.

– Доброе утро, – поздоровался Михаил.

– Добрый день, – откликнулся Дэйв и махнул в сторону кофейника. – Наливай себе. Тосты, мюсли, сок.

– Мм… а что-нибудь от головной боли есть? А то я, э-э-э… ни жив ни мертв.

– Вон пузырек на полке, – показал Дэйв.

– Спасибо!

Алиев взял таблетки, затем стал возиться с тостером и кофеваркой. Хозяин же занялся чтением до тех пор, пока Михаил не уселся за стол напротив.

– Мм, – изрек Алиев, запустив пальцы в свою шевелюру.

– Угу.

– Ничего себе ночка.

– Да.

– Интересный дизайн, – заметил Михаил, окинув кухню взглядом.

Дэйв посмотрел на плакаты, развешанные по стенам, на подсвечники и фальшивые черепа, стоявшие на полках рядом с посудой и поваренными книгами. Он уже давно перестал их замечать.

– Дизайном, по большей части, Джессика занимается, – заметил он. – Я всего лишь крашу и ремонтирую.

– Да уж, выбрать цвет тебе нетрудно! – Алиев рассмеялся.

– Мне всегда казалось, что черный не слишком подходит для кухни, но мы все спорили и не могли согласиться. Потому я просто крашу стены в белый цвет, а Джессика заклеивает их постерами.

– Что, само собой, делает их практически черными. Отлично.

Спустя несколько минут явилась бодрая Джессика – с волосами, собранными в пучок, в черной майке, черных легинсах и черных ботинках на толстой подошве.

– Эй, ребятки, привет! Что вы носы повесили? А ну соберитесь, улыбайтесь!

Она пригладила волосы Дэйву и Михаилу, налила себе кофе и встала у окна, глядя на крошечный, обнесенный стенами дворик, прилегающий к квартире на первом этаже. Сейчас его заливали лучи полуденного солнца. Хозяева жилья, расхваливая условия, именовали эту площадку садом, Джессика с Дэйвом называли же исключительно «лужком на задах».

– Какой чудесный день! Кстати, что за день-то? А, пятница.

Джессика подтащила стул и уселась рядом с Дэйвом, глядя на Алиева.

– Отличный день для шопинга, – сказала она ему. – По пятницам в «Армстронгс» распродажи.

– Я знаю, – сообщил Алиев. – Но сперва нужно наметить план действий. А потом мне придется составить рапорт.

Он заметил тревогу на лице Дэйва.

– Да не беспокойся! Отдел не интересуют подробности работы оперативника и информаторов. Только существенное.

– Работа оперативника, надо же. Когда слышишь, прямо настроение поднимается.

– С тобой глубоко и проникновенно поработали. В самом прямом смысле, – поделилась наблюдением Джессика.

– Спасибо огромное!

– Мне казалось, тебе понравилось. И не думала, что у тебя такие наклонности.

Джессика с Алиевым рассмеялись. Дэйв поежился. Михаил положил ладонь на руку Дэйва.

– Все нормально. Я понимаю, каково тебе сейчас. Многие чувствуют неловкость, впервые занявшись этим с тайным агентом полиции.

Теперь пришлось засмеяться Дэйву.

– Ну ладно, – подытожил он, потянулся за кофейником, обнаружил, что тот пуст, и встал, чтобы его наполнить. – Раз уж так, хм… ты хотел поговорить – давай поговорим.

– У вас найдется листок бумаги? – спросил Алиев. Джессика подала ему ручку и блокнот, в котором обычно составляли списки покупок. Алиев открыл его на чистой странице, посмотрел на нее и почесал висок.

– Погодите-ка, – пробормотал он, вышел и вернулся с сумочкой.

Он вынул оттуда айфинк, пару клипфонов и контактные видеолинзы.

– Неплохо бы умыться и переодеться перед тем, как надевать это, – задумчиво сказал Михаил. – Извините. Я быстро.

Дэйв поставил наполненный кофейник на стол.

– Знаешь, а он прав.

– Насчет чего? – спросила Джессика.

– Насчет первого раза с тайным агентом полиции.

– Так вот что тебе не дает покоя! – Джессика хохотнула.

– Я хочу сказать, тут немалый риск. Мы же не знаем, куда он может затянуть нас.

– Ага. И затянуть, и натянуть…

– Джесс, ну черт подери! Хватит уже похабных намеков!

Она изобразила смущение.

– Ах, ну да, хорошо. Наверное, для намеков еще слишком рано. Но чем тебе не нравится полицейский? Тайный агент! Это так интригует. И возбуждает.

Дэйв с трудом поборол искушение самому выдать похабный намек.

– Он разве не ищет гностиков, которые по ходу к чертям разнесли святого отца? Если он прав – хотя я и не говорю, что он прав, – мы через него спутаемся с очень опасными людьми.

– Да не будь ты таким сопляком! Ты что, совсем не слушал, чему в школе учили на основах государства и права?

– Я ничего в школе не слушал! – фыркнул Дэйв. – И в социологии не разбираюсь. Про таких, как я, точно есть какая-нибудь старая песня.

– Не знаю такой, – сказала Джессика, и ее голос звучал гораздо серьезнее, чем ожидал Дейв. – Хорошо, объясню так: наши отцы дрались в Войнах за веру. Они жизни свои клали за нас, бились против фанатиков. Если этот неогностический мусор на самом деле стал новой верой, за которую готовы убивать, а не просто болтовней фриков, если он распространился в сообществе, где ты, дорогой мой, являешься авторитетной фигурой, тогда твой гражданский долг – помочь копам вынюхать этот мусор и вымести его к чертям!