Генерал с полминуты пытался переварить сказанное Рейнольдсом, затем махнул рукой и сел.

– Присядь.

Майор сел на старый потертый стул. Генерал любил все потертое, проверенное, устоявшееся.

– Джекоб, я знаю тебя не первый год. Ты хороший офицер, ценный оперативник, талантливый организатор. Такому, как ты, прямая дорога в генералы. Да, ты можешь продолжать разрабатывать этих… деятелей, и там есть за что, я тебя прекрасно понимаю.

– Они собираются нанести невосполнимые потери нашим сельхозугодьям, сэр. Это удар по безопасности всей страны.

– Удар, да. Я согласен. Но есть же департамент биологической безопасности. В конце концов, существует сенатский Совет по сельскому хозяйству. Вот пусть они этим и занимаются, у сенаторов знаешь какие жалованья? Куда там генералам!

– То есть, сэр, я могу официально передать им эту информацию?

– Джекоб…

Генерал сцепил пальцы в замок и вздохнул.

– Джекоб, ты испытываешь мое терпение, мало того, ты издеваешься над своим начальником, а ведь я старше тебя по возрасту…

– Ну хорошо, могу я неофициально подбросить этот материал тому же Совету по сельскому хозяйству?

– Нет, Джекоб. Мой ответ – нет. Только незначительные намеки, понимаешь? Ты можешь подбросить только намеки.

– Хорошо, сэр. Не знаю, что из всего этого выйдет, но главное, что я вынес из нашей беседы, – вы настойчиво рекомендовали мне не лезть в это дело.

– Вот, – кивнул генерал. – Вывод правильный.

Рейнольдс понимал генерала. В генштабе у него служили двое сыновей, и, начни их папаша в предпенсионный период рискованные игры, их карьера могла бы пойти не так гладко.

– Что у тебя еще из новостей? Что поделывают наши соседи-противники из Юрании?

– Юранцы хотят отказаться от покупки наших продуктовых блоков…

– Вот тебе раз. А на каком основании?

– Якобы продуктовые блоки в нашей стране изготавливаются из синтетического белка.

– И кто им такое рассказал?

– В Юрании высокие требования к продуктам питания, сэр. По крайней мере более высокие, чем в нашей стране, поэтому о поставках продуктовых блоков соседям теперь можно забыть.

– Насколько верная информация?

– Снято в посольстве, вечером юранский посол должен сделать вброс информации на ежегодной конференции по продуктовой безопасности.

– Подумать только, какие мерзавцы. Они же оставят наших фермеров без работы!

– Скорее не фермеров, а предприятия Дункана Флойда и Бриана Лакотера, – сказал майор. – Но это, конечно, не наше дело. На то есть сенатский Совет по сельскому хозяйству…

– Вот именно! Ты начинаешь соображать в нужном направлении.

В этот момент на лацкане Рейнольдса замигала лампочка вызова кодовой связи.

– Все, иди, разговаривай со своей агентурой, – замахал руками генерал. – Если потребуешься – вызову.

– Да, сэр. Конечно.

Майор вышел из кабинета, кивнул секретарю и, оказавшись в коридоре, включил прием на вставленный в ухо динамик.

– Сэр, это Зак.

– Слушаю тебя…

– Сэр, объект после работы встречался с парнем из надзора за киборгами.

– И что?

– Тот его как будто попрессовал и уехал. Наш объект бежал за его машиной, орал всякие непотребности и даже бросил ему вслед портфелем.

– Интересно. И что дальше?

– Дальше сел в такси и уехал на набережную.

– Замечательно. Снимайте наблюдение.

– Что, простите?

– Я говорю – снимайте наблюдение, объект нам больше не интересен.

– Но как же так, сэр? Вели-вели и теперь бросать?

– Да, теперь бросать. Сегодня встретимся, и я все объясню. Передай Чико, пусть готовится к выступлению.

– Будет выступление?

– Будет. Все, пока.

Рейнольдс вернулся в кабинет, забрал плащ и, еще раз оглядев свой стол, закрыл кабинет и отдал ключ под охрану.

– Сегодня еще вернетесь, сэр? – спросил дежурный, убирая ключ в сейф.

– Едва ли. Спокойного вам дежурства.

– Спасибо, сэр.

Спустившись в холл и подойдя к стеклянной двери, Рейнольдс увидел, что на улице разразился ливень. Выйдя под навес, он постоял там какое-то время, ожидая, что дождь ослабнет, и поглядывая на свою машину. До нее было всего-то шагов тридцать, но майор не любил мочить ноги.

Наконец где-то над высотками в тучах появилась брешь, и дождь почти прекратился. Сразу несколько сотрудников управления и Рейнольдс вместе с ними помчались к своим машинам. Щелкнул замок, скрипнуло сиденье, и хлопнула дверца – Рейнольдс оказался в машине. И в этот момент дождь снова полил, как прежде.

«Зато вечером будет сухо», – подумал майор, выруливая со стоянки. Он жил в этом городе уже семь лет, и ни разу по вечерам здесь не шел дождь. Ночью, под утро и днем – бывало, а вечером – никогда. Как-то на это влияли роза ветров, приливы-отливы. Ему объяснял один синоптик, но Рейнольдс так и не разобрался.

Дождь все прибавлял, машины едва тащились, и впереди были видны только размытые габаритные огни. Несмотря на ранний час, высокие здания пожирали большую часть дневного света, а потому на улицах было темно, как ночью.

Спасали только огни вывесок и рекламные билборды. Вот пицца, а вот магазин женского белья. Манекены-женщины в соблазнительных позах и мерцающие огни вокруг них – все было сделано так, чтобы они казались живыми.

Ресторан натуральных продуктов. Цены – космические, зато никаких чипов, мейдеров и катализаторных присадок. Неужели такое бывает?

Возле светофора Рейнольдс остановился на красный свет. Пешеходы побежали по белым полосам перехода, прикрываясь кто зонтом, кто портфелем.

Вспомнился старик Холландер – владелец магазина сумок. Настоящий боец. Он отстреливался от наемников четверть часа, пока они не решили применить гранаты. А мог бы сдаться и получить на суде скидку, учитывая возраст… Однако воспользоваться подобным выходом не посчитал возможным.

Включился зеленый свет, и автомобили тронулись. До шоссе оставалась всего пара сотен метров, а по улице, как по каналу, неслась вода, с которой не справлялись даже водосточные решетки.

Вот и шоссе, здесь больше света от фонарей, да и дождь ослаб очень кстати. Машина Рейнольдса присоединилась к потоку автомобилей, и он стал привычно посматривать с зеркало заднего вида. Случалось, что за ним увязывались агенты внутренней безопасности или молодые офицеры контрразведки из провинциальных филиалов. Генерал Ритгофт боялся за свою пенсию и карьеру сыновей в генштабе, поэтому старался контролировать своих подчиненных – особенно таких, как Рейнольдс, не признававших политической целесообразности.