– Хорошего мало, – покачал головой Бекстрём. – Нам надо серьезно заняться… Акофели. Возьмешь на себя, Анника?

– Вместе с Фелицией, – кивнула Анника Карлссон.

– Хорошо, – сказал Бекстрём и резко поднялся. – Держите меня в курсе. – Еще одно дело, – добавил он, задержавшись в дверях, а потом обвел взглядом своих помощников и остановил его на Фелиции Петтерссон. Относительно звонков Септимуса Акофели на мобильный с предоплатной картой и его внезапного исчезновения… В этом, естественно, хорошего мало. С этим нам надо разобраться, и слава богу, что ты обратила на это внимание, Фелиция. Но все равно не это беспокоит меня. – Бекстрём покачал головой. – Что-то другое беспокоит меня в связи с Акофели.

– И что же конкретно? – спросила Анника Карлссон.

– Не знаю, – ответил Бекстрём. – Подумайте над этим вопросом. – И он улыбнулся, несмотря на головную боль.

«Вот вам пища для размышлений», – подумал он, когда вышел в коридор, поскольку сейчас его беспокоило только то, что у него не было очень большого бокала очень холодного чешского пива.

За такого черномазого, как Акофели, ему, однако, вряд ли стоило беспокоиться. «Это понятно всем, кто хоть немного соображает, – размышлял Бекстрём. – Эти парни постоянно занимаются всяким дерьмом, и, скорее всего, он и стащил портфель. Если это не сделали Ниеми и Фернандес, конечно. Ясно дело, не Столхаммер, подобное понятно любому сопливому юнцу. Тот наверняка был счастлив тем, что ему удалось вытащить из бумажника жертвы».

Столхаммер забивает насмерть Даниэльссона. Потрошит его портмоне и ковыляет, пошатываясь, к себе на Йерневегсгатан. Проворонив сумку с миллионами.

Акофели находит труп. Осматривает квартиру Даниэльссона. Обнаруживает дипломат. Прячет его. Открывает в спокойной обстановке. До него доходит, что он неожиданно стал миллионером. Он сваливает на Таити, вот и вся история, ничего более сложного.

А если это был не он, то Ниеми и его чилийский подельник, и самое время заморить червячка, решил Бекстрём.

Офис курьерской фирмы «Мильебудет» находился на Альстремергатан, что на острове Кунгсхольмен. На пути туда Анника Карлссон и Фелиция Петтерссон обсудили возникшую ситуацию. А как же иначе, все иное выглядело бы странным и, пожалуй, могло бы рассматриваться как халатность для пары настоящих констеблей.

– Что ты думаешь обо всем этом, Фелиция? – спросила Анника Карлссон.

– Надеюсь, я ошибаюсь, – сказала Фелиция, – но, скорее всего, к сожалению, именно Акофели стащил портфель, спрятал его где-то поблизости, прежде чем связался с полицией. У нас ведь есть только его собственные слова о том, что он позвонил туда сразу же, как только нашел Даниэльссона.

– Да, пожалуй, все так и есть. Во всяком случае, такой вариант выглядит вполне правдоподобным.

– И в этом случае Акофели уже успел покинуть страну, – констатировала Фелиция.

– Я уже поговорила с прокурором, – сказала Анника Карлссон. – После посещения фирмы мы направимся к Акофели домой.

– Надо бы позаботиться и о ключах тоже, – заметила Фелиция Петтерссон.

– Я уже пообщалась со смотрителем дома, – сказала Анника Карлссон и улыбнулась. – За кого ты меня, собственно, принимаешь?

– Я принимаю тебя за вполне нормального человека, сказала Фелиция. – Над кем можно чуточку подшутить иногда, ты знаешь.

Фирма «Мильебудет» располагалась на первом этаже, над дверью висела соответствующая вывеска, а весь тротуар по соседству занимали прислоненные к стене велосипеды.

– Если понадобится проехать мимо с детской коляской, придется заходить на проезжую часть, – констатировала Анника Карлссон, нахмурив брови.

– Cool it babe[11], – сказала Фелиция Петтерссон и широко улыбнулась коллеге. – Давай оставим этот вопрос напоследок.

– Тебе вести разговор, – решила Карлссон. – Это же твое дело.

Сначала они поговорили с шефом Акофели. Его звали Йенс Йонассон («Называйте меня Йенса, так делают все, кто работает здесь»), он выглядел как обычный шведский компьютерный фанатик и на вид был не намного старше Акофели. И его явно одолевало беспокойство. Оно читалось в его глазах, несмотря на толстые стекла очков.

– Подобное не похоже на мистера Севен, – сказал он. – Септимуса, значит. Мы называем его Севен, поскольку так его имя переводится с латыни, – объяснил он, кивнув, чтобы придать больше веса своим словам. – Он не пропустил ни дня, с тех пор как начал работать здесь полтора года назад.

– Что он за человек? – спросила Анника Карлссон, несмотря на обещание, данное пятью минутам ранее.

– Очень хороший, – сообщил его шеф. – Отлично ездит на велосипеде, супервынослив, всегда готов к труду, даже если порой снегу по колено. Честный, порядочный, умеет ладить с клиентами. Энергичный. Заботится об окружающей среде. А к этому мы относимся очень серьезно. Все, кто работает у нас, должны заботиться об окружающей среде.

– Что, по-твоему, с ним случилось? – спросила Фелиция Петтерссон.

– Наверное, это имело отношение к чертову трупу. Возможно, он увидел то, чего не должен был видеть. Или, в худшем случае, кто-то убрал его с дороги. Так, по крайней мере, болтают здесь, в офисе.

– Он выглядел обеспокоенным, когда пришел сюда в четверг?

– Нет. Но не рвался болтать о случившемся. Все навалились на него, каждый хотел узнать подробности. Не часто ведь натыкаешься на покойника, которого только перед твоим приходом убили? Со мной такого никогда не было, – признался Йенса и от волнения протер стекла очков. – И ни с кем другим тоже, во всяком случае, насколько мне известно. И вдруг он неожиданно исчез. Странное ведь все-таки совпадение. Чисто по времени, я имею в виду.

– Я тебя услышала, – кивнула Фелиция. – Кто его лучший друг у вас на работе?

– Шериф, – сказал Йенса. – Ниссе Мунк. Он изучает юриспруденцию. Его папаша, по слухам, невероятно крутой юрист. Он здесь, кстати. Сидит внизу в подвале, где у нас хранятся велосипеды, и начищает собственный байк. Он велогонщик. Хотя вряд ли уровня Джиро д'Италия или Тур де Франс, если ты спросишь меня, – сказал Йенса, понизив голос. – Хочешь поболтать с ним?

– С удовольствием, – согласилась Фелиция. – Если у него есть время оторваться от своего занятия.

Шериф удивительно напоминал своего шефа и очками, и всем остальным, и за исключением длинных мускулистых ног мало походил на велогонщика.

– Само собой, я спрашивал, – подтвердил он. – Уголовное право мой конек. Именно им я и собираюсь заняться, как только закончу учебу. Буду адвокатом по уголовным делам, открою собственное бюро.

– И что он ответил? – поинтересовалась Фелиция Петтерссон.

– Буркнул, что не хочет разговаривать об этом, – сказал Шериф. – Его ведь можно понять. Веселого мало. Я залез в Интернет, как только пришел домой в четверг, и посмотрел, там все выглядело, словно поработали бензопилой. Хотя в статье говорилось о топоре.