Ракета взлетела, но по тому, как она взлетела, все посчитали старт неудачным, а Харламова – погибшим.

Конструктор Супрун вскоре бесследно исчез. А в конце жизни был обнаружен в Италии. Как удалось Супруну стать итальянским подданным, для режиссера Нахимова осталось загадкой.

В августе 1939 года во время боев в районе реки Халхин-Гол командир 3-го батальона 2-й стрелково-пулеметной бригады рапортовал начальству о задержании неизвестного, который назвался Иваном Сергеевичем Харламовым, капитаном из отряда в/ч 16450. При проверке списков частей 1-й армейской группировки данное подразделение обнаружено не было. Из медицинского заключения: «Состояние задержанного (слабое зрение, затрудненная речь, нарушение моторных функций конечностей) является следствием давней черепно-мозговой травмы… Общее физическое истощение организма… На голове и теле многочисленные шрамы… Мимика бедная… Зрачки неравномерны… Не исключена возможность галлюцинаций…»

29 октября Харламова поместили в Читинскую психиатрическую больницу. Там-то он и встретил ту самую женщину, которая стала инициатором расследования Нахимова. НКВД проводил дознание прямо в клинике. Из-за своего физического состояния Харламов не смог четко показать, где приземлился. Все, что известно – ему пришлось проделать путь через Полинезию (остров Нуку-Хива), Буку, Китай. Нахимов нашел в Полинезии очевидца, который помнит больного человека, приплывшего на малайском тральщике. Иван Харламов прошел пешком весь Китай с юга на север. Комитетчики недоумевали, как удалось преодолеть оккупированную японцами территорию. Иван утверждал, что в течение всего своего полета вел киносъемку и пленка осталась в жилом отсеке ракеты (том самом, который так и не нашли чилийцы). Из докладной записки начальника 3-го спецотдела НКВД: «В результате проведенного дознания сотрудником вверенного мне подразделения установлено, что «объект № 497» не способен указать место своего приземления. Состояние его здоровья не дает оснований полагаться на данные им показания. «Объект» нуждается в длительном стационарном лечении…»

Свидетельница утверждает, что поначалу Харламов сам хотел лечиться и стойко переносил все процедуры, вплоть до электротерапии. Свидетельница: «Иван убежал осенью. Через год… Лечение не дало особых результатов… Говорил так же трудно, стал отказываться от процедур… Я пыталась снова научить его писать… Не получилось… Ничего не получилось».

В архивах Нахимов нашел документы с прикрепленными фотографиями мужчин. В «деле» фигурируют тридцать семь человек. Ни один из них как Харламов не опознан. Ивана, оказывается, искали до 1951 года. Искали, да так и не нашли.

А вот Владимир Нахимов, может быть, нашел. Он потянул за единственную оставшуюся ниточку – артист Рощин, друг Харламова. Свидетель № 1, артист Тамбовского цирка лилипутов, уверяет, что последний раз видел Рощина в 1937 году, когда его забрали в группу космонавтов. Затем Михаил пропал. Космонавта Харламова свидетель опознал по фотографии, но не очень уверенно. Знал он его под сценическим псевдонимом Гулливер. Первый свидетель: «Он пришел к нам в цирк в сорок шестом. Говорил, что после госпиталя. О Рощине спрашивал. И остался. Сначала за зверями ухаживал. А потом Толстой, наш худрук, номер ему придумал и псевдоним. Только с иллюзионистом в сундуке он выступать не мог – боялся закрытого пространства». Был ли Гулливер Иваном Харламовым? Неизвестно. Во всяком случае, это наиболее вероятная версия о нем. Гулливер бесследно исчез из цирка в конце 1951 года…»

Ловко закрученный сюжет! Не правда ли? Конечно, человек искусства имеет право на многое. Но всему есть свои пределы. Особенно если предпринимается попытка придать вымыслу правдоподобие.

А теперь давайте кратко пройдемся по сценарию и попробуем увидеть те несоответствия, которые сводят на нет все попытки уверить нас в реальности сюжета.

Во-первых, в 1938 году не было зафиксировано падение гигантского метеорита «Сантьяго», о котором упоминается в сценарии и в статье в «Собеседнике». Соответственно, и Лига Наций не создавала никакой специальной комиссии.

Во-вторых, не было в 1930-х годах такого предприятия, как «Уралхиммаш».

В-третьих, безуспешными оказались попытки найти профессора физики, действительного члена Британского королевского научного общества Аугусто Реньяна. В списках общества такой ученый не значится.

В-четвертых, неудачей завершились и поиски главного конструктора космического корабля Федора Супруна. В списках советских специалистов, которые работали по ракетной тематике в 1920–1930-х годах, нет ничего похожего.

Вам недостаточно этих аргументов? Тогда продолжаю.

В-пятых, не было в 1930-х годах технической возможности для совершения такого сложного полета, как экспедиция на Луну с последующим возвращением на Землю. Максимум, что могло бы тогда состояться, да и то лишь в нашем воображении, это прыжок за пределы атмосферы.

В-шестых, трудно представить, что советская пропаганда никак не использовала бы полет для очередной кампании по возвеличиванию социалистического строя. Даже если бы этот эксперимент был не столь триумфальным, как того хотелось бы. Уж если бы истинна не всплыла бы в довоенные годы, то позже кто-нибудь из «сопричастных» точно проговорился.

Вот на этом я поставлю точку в рассказе о «Первых на Луне». Достаточно того, что мы получили в нашу копилку очередного «фантомного космонавта» – Харламова.

И все-таки «авторы» сенсации добились своего – привлекли внимание к проекту и получили от спонсоров необходимые средства. Фильм вышел на экран, но его художественные достоинства оказались не столь интригующими, как сюжет. Сейчас о нем мало кто помнит..

Да, чуть не забыл. Вы, вероятно, обратили внимание на вопрос, вынесенный в название данной главы: «Кто же победил в лунной гонке?» Если поверить «фантомной космонавтике», то ими стали вовсе не американцы. И хотя имя первого «лунатика» назвать трудно, на это звание претендуют несколько «человек», но это не Нейл Армстронг. Вот такие лихие повороты в истории покорения Вселенной!

Впрочем, к этому уже можно было бы и привыкнуть, читая эту книгу.

Еще одна страница «фантомной космонавтики», без которой можно было бы и обойтись, но, идя навстречу защитникам животных, помещаю ее в эту книгу. Впрочем, и без чьих-либо просьб ее стоило бы написать, так как о полетах животных в космос пишется гораздо меньше, чем о полетах людей. И не всегда этот дисбаланс обоснован и справедлив.

30 октября 1997 года газета «Комсомольская правда» опубликовала любопытный снимок: клетка с обезьяной, а на ней три таблички. На верхней было написано: «Космонавт «Крош», макак-резус № 27806, участник двухнедельного космического полета на биоспутнике COSMOS-2229 по программе Бион-10, стартовал 29.12.1992 г., посадка на Землю 10.01.1993 г.». На средней была надпись следующего содержания: «Дублер космонавта «Крош», макак-резус № 27803, родился 15.05.1989 г. в Тамышском питомнике ИЭПиТ АМН СССР». Ну а на нижней: «Космонавт «Иваша», макак-резус № 26157, участник двухнедельного космического полета на биоспутнике COSMOS-2229 по программе Бион-10, стартовал 29.12.1992 г., посадка на Землю 10.01.1993 г.». К фотографии прилагалась статья Александра Милкуса «Труд сделал из обезьяны человека, а Королев – космонавта».