— Говорит «Умбра Восемь». Закрыл кабину и готов к взлету.

— Вас поняла, Восьмой.

— «Умбра Десять» готов.

— «Умбра Семь» ждет команды на взлет.

— Всем ждать команды, — повторила Джагди. — «Четыре Два» взлетает перед нами.

Из вокса донеслась оживленная многоголосица летчиков взлетающей группы. Затем гул реактивных двигателей вновь почти оглушил Марквола, несмотря на то что его кабина была закрыта, а на голову надет плотный летный шлем. Все четыре «Громовых стрелы», стоявшие по соседству, разом вертикально поднялись со своих долговременных стоянок. Пространство под каждой из них после включения направленного ускорения, казалось, буквально раскалилось от бурного реактивного выхлопа. Асче, Кордиаль и Ранфре — соответственно Четвертый, Одиннадцатый и Двенадцатый номера звена — под началом Бланшера входили в боевой состав «Умбры Два».

Ведомые опытным командиром, они взлетали, постепенно набирая горизонтальную составляющую своей скорости. Держась плотной группой и понемногу поворачивая направляющие сопла, они поднимались все выше и летели все быстрее. Когда же их самолеты вылетели за пределы аэродрома, главные сопла вспыхнули ярким желтым светом, что могло означать только включение максимального ускорения. Теперь самолеты «Умбры Два» стали стремительно уменьшаться в размерах, удаляясь и взмывая в самую высь.

— Вызываю Центр Управления Полетами. Говорит ведущий «Четыре-Один», — услышал Марквол голос Джагди. — Прошу разрешения на взлет.

— Вызываю ведущего «Четыре-Один». Говорит Центр Управления. Ваш коридор свободен, можете взлетать немедленно. Доброй охоты!

— «Четыре-Один», говорит ведущий. Мы взлетаем.

Марквол открыл газ и сразу почувствовал, как его машина задрожала, будто разъяренный зверь. Теперь Ускорение на максимум. Пилот почувствовал легкое колебание корпуса, когда «Пятно» оторвалось от своей стоянки. Даже отдавая себе отчет, что это съедает массу лишнего горючего, Марквол все равно всегда предпочитал взлетать, используя сопла с направляемым вектором тяги. Он просто терпеть не мог пусковые установки и тот пренеприятнейший толчок, который ощущаешь когда самолет ракетой взлетает со стоянки. Внутренне юноша поблагодарил судьбу, что на аэродроме в Тэде еще не успели возвести ни одной такой установки.

Выравнивая положение своей «Стрелы», которая уже успела взмыть над аэродромом, летчик огляделся по сторонам. Слева от него поднималась «Умбра Десять», и Марквол улыбнулся, представляя, как гремят гирлянды амулетов на шее Земмика. Справа строго вертикально взлетала Джагди, а еще на два корпуса в сторону — Кловин. С высоты сорока метров Маркволу представился превосходный вид всей авиабазы.

— Подождите пока взлетать, — предупредил из вокса голос Джагди.

Если Бланшер любил элегантный, академичный взлет, когда самолет, медленно поднимаясь с аэродрома, постепенно набирал горизонтальную составляющую скорости, то Джагди предпочитала стремительный, захватывающий дух старт. Команды механиков знали это и уже давно убежали в бункеры.

— Подождите…

Высота — пятьдесят метров.

— Теперь за мной! Цепью! Полное ускорение! — приказала Джагди.

Она только что резко повернула сопла реактивных турбин, настроив их на горизонтальный полет, и теперь ее машина с диким ревом устремилась вперед, пересекая поле аэродрома на высоте не более пятидесяти метров. За ней тут же последовал Кловин. Затем Земмик. Марквол плавно надавил на газ, и его самолет пулей понесся за ними.

Взлетно-посадочные полосы замелькали, словно их показывали в ускоренном изображении на экране. Колоссальная инерция вжала Марквола в кресло. Заставив работать двигатели в полную мощность, звено промчалось над «мертвым пространством» за пределами аэродрома и уже почти достигло скорости шестисот километров в час, когда самолеты, наконец построившись, начали подъем.

— Говорит ведущий «Четыре-Один». Мы вылетели за пределы авиабазы. Сейчас поднимаемся на высоту пять тысяч. Курс — юго-запад, десять-восемь-четыре.

— Десять-восемь-четыре. Вас понял, ведущий, — отозвался диспетчер Управления Полетами. — Неплохой старт. Посмотрим, может, мы еще простим вас за этот звон в ушах.

— Вас поняла, Центр Управления. Быстро взлетать, быстро улетать — это то, чему нас учили в том мире, откуда мы родом.

— Теперь понятно. Чему еще вас научили в том мире?

— Сбивать «летучих мышей».

— Вас понял, лидер. Рад это слышать. Поднимайтесь на высоту девять тысяч и следуйте курсом на юго-запад, одиннадцать-восемь-пять.

— Одиннадцать-восемь-пять. Все ясно. Четыре-Один, проверка связи.

— Говорит Четыре-Один Седьмой. Следую строго за вами.

— Десятый Четыре-Один на связи. Нахожусь позади вас с левого крыла. Отличный денек выдался, не правда ли?

— Небо чистое как стеклышко, Земмик. Наверное, благодаря твоим амулетам.

Марквол поправил свою маску пилота с микрофоном:

— Говорит Восьмой «Четыре-Один». Иду справа от вас.

— Держись ближе, Марквол. Скоро поднимется бриз.

Да, в прошлый раз так и было. Он это помнил, но на всякий случай хотел, чтобы командир еще раз сказала об этом.

Он наломал дров в свой первый вылет. Та жуткая картина, где Перс Эспир, весь окровавленный, сидел в своей раскуроченной кабине, никак не шла у него из головы. Этот образ теперь не оставлял его ни днем ни ночью.

Однако Джагди не отказалась от него. Значит, он может летать. Он ведь с Фантина…

Сейчас он отдал бы все на свете, только бы не напортачить во второй раз.

Район Внутренней пустыни. «Орлиное гнездо» летного эшелона Натраб, 08.16

Сверкая на солнце безобразными наростами своих конечностей, рабы-сервиторы вынесли Обаркона на отполированных до блеска, крытых балдахином носилках на передовую площадку мобильного аэродрома. Его уже готовый к вылету жемчужно-белый истребитель стоял рядом в пусковой установке, поблескивая идеальной поверхностью фюзеляжа в палящих лучах солнца пустыни.

Сервиторы жалобно пропели литанию о неотвратимом роке и неутолимой жажде крови. Небесный Воин Крел Кае Обаркон блаженно улыбался. Наконец носилки остановились. Обаркон отсоединил тяжелые золоченые трубки, подключающие его тело к стимулятору жизнедеятельности, с которым он никогда не расставался, и, сняв летный шлем, закрепил его на специальном кронштейне.

Затем он распахнул шелковые драпировки балдахина и сошел на раскаленную солнцем палубную поверхность. Высокий, худой, весь до подбородка закованный в черные, начищенные до блеска гравитационные доспехи, он поднял вверх свои тонкие руки, похожие на паучьи лапки, — и все рабы сразу же попадали на колени.

Солнце стояло еще довольно низко, и поэтому огромный передвижной аэродром до сих пор продолжал медленно перемещаться по дюнам, так что платформа под ногами Обаркона слегка покачивалась.