Однако его появление здесь настораживало. Казалось, Дорману было заранее известно, где искать Патрицию и ее сына. Впрочем, Дэвид всегда отличался излишней болтливостью, и Патриция не сомневалась, что он в конце концов непременно выдаст секрет тайного убежища брата, коротая вдвоем с помощником долгие часы бдений в лаборатории.

Внезапно ее охватила тревога.

— Ты не привел с собой «хвост»? — спросила она. — Если за нами придут, нам нечем защищаться, здесь нет оружия…

— Патриция, я доведен до отчаяния, — прервал ее Джереми. — Помоги мне, умоляю. Впусти меня в дом. — Он с усилием сглотнул, но его кадык продолжал ходить вверх-вниз куда дольше, чем можно было ожидать.

Теперь, когда он приблизился вплотную, здоровяк Дорман казался Патриции безнадежно больным. Создавалось впечатление, что он едва переставляет ноги и страдает целым букетом тяжелых хворей. Его кожа была покрыта чем-то лоснящимся, похожим скорее на густую слизь, нежели на влагу, осевшую из воздуха.

— Что с тобой, Джереми? Ты выглядишь хуже некуда, — сказала Патриция, делая приглашающий жест в сторону двери. Она никак не могла понять, отчего ей так неуютно, ведь Дорман был давним другом их семьи, в особенности после того, как Дарин бросил работу и ушел к «вольным дикарям».

— Я должен многое объяснить, но у меня очень мало времени, — ответил Джереми. — Ты только посмотри, в каком я состоянии. Где ваша собака? Вы взяли ее с собой? Это очень важно.

Патриция едва не лишилась чувств; чтобы не упасть, ей пришлось схватиться за мокрый замшелый поручень.

— Прежде чем ответить, я хочу задать тебе несколько вопросов, — сказала она, отталкиваясь от перил. Дорман нерешительно застыл на месте. — Как тебе удалось уцелеть в пожаре? Мы думали, ты погиб.

— Меня приговорили, — мрачным тоном отозвался Дорман.

— Приговорили? Что это значит? В нашем последнем телефонном разговоре Дэвид сказал, что протест у стен «ДайМар» был подстроен, что в нем принимают участие не только защитники прав животных.

Темные, полуприкрытые веками глаза Дормана впились в лицо женщины.

— Меня предали — так же, как и Дэвида, — сказал он и сделал два шага к крыльцу.

— О чем ты? — После всего, что ей довелось пережить. Патриции уже начинало казаться, что в этом мире может случиться все что угодно.

— У этих людей был приказ не оставлять живых свидетелей и уничтожить все записи и образцы, относящиеся к нанотехнологическим разработкам. Лаборатория должна была превратиться в кучу углей, — ответил Дорман, кивая головой.

Патриция непоколебимо стояла на месте, преграждая ему путь.

— Дэвид сказал, что этот заговор укоренился во властных структурах гораздо глубже, чем он подозревал. Я не верила ему до тех пор, пока не вернулась в дом — его обыскали, перевернув все вверх дном.

Дорман остановился в десяти футах от крыльца, сошел с дорожки и двинулся к коттеджу по тропинке, протоптанной в траве.

— Теперь эти люди гонятся и за тобой тоже, — сказал он. — Мы можем помочь друг другу. Но для этого мне нужен Вейдер. В его крови содержатся стабильные прототипы.

— Какие еще прототипы?

— Прототипы наномашин. Мне пришлось воспользоваться одной из ранних версий, которые мы испытывали на мелких грызунах. Многие из них обладали ярко выраженными аномальными свойствами. Но у меня не было выбора. Лабораторию охватил пожар, все вокруг горело. Предполагалось, что я сумею найти путь к бегству, но… моим единственным спасением оказались наномашины. — Дорман умоляюще посмотрел на Патрицию и добавил, понизив голос: — К сожалению, они подействовали не так, как ожидалось, но кровь Вейдера поможет мне самому перепрограммировать криттеры[12], кишащие в моем организме.

Патриция лихорадочно размышляла. Она знала, чем занимается Дэвид, и подозревала, что он произвел над Вейдером какой-то опыт.

— А где Джоди? — спросил Дорман, глядя мимо Патриции на полуприкрытую дверь и задернутые занавески. — Эй, Джоди, выходи! Все в порядке!

Джоди любил Дормана, который заменял ему родного дядю — особенно после исчезновения Дарина. Они на пару играли в видеоигры, и Джереми был едва ли не единственным взрослым человеком, который знал почти столько же ловушек и секретов «Нинтендо-64», как и сам Джоди. Они с Джереми обменивались излюбленными приемами и хитростями из «Смертельной схватки» и «Теней империи».

Прежде чем Патриция собралась с мыслями и сообразила, о чем идет речь, Джоди распахнул дверь коттеджа и выскочил на улицу вместе с Вейдером.

— Джереми!

Дорман с радостью и облегчением посмотрел на черного Лабрадора, но пес в ответ задрал черные губы и показал ему клыки. Из горла Вейдера донесся рык, похожий на звук цепной пилы, — появление гостя явно пришлось ему не по вкусу.

Дорману было не до собаки. Он с искренним изумлением глядел на мальчика — здорового, исцеленного Джоди. Кожа на лице Дормана вспучилась и зашевелилась. Он поморщился, с усилием преодолевая спазм, и пробормотал:

— Джоди… Ты вылечился от рака?

— Это настоящее чудо, — деревянным голосом произнесла Патриция. — Нечто вроде спонтанной ремиссии[13].

Внезапно на лоснящемся лице Дормана появилось такое хищное выражение, что у Патриции засосало под ложечкой.

— Нет, это не спонтанная ремиссия. Не так ли, Джоди? Господи, Дэвид и тебе сделал прививку!

Мальчик побледнел и отступил назад.

Патриция озадаченно посмотрела на сына, и ее пронзило страшное озарение. Она осознала весь ужас содеянного Дэвидом, тот риск, на который он пошел, ту истинную причину, которая заставила его брата отказаться от продолжения исследований. Выздоровление Джоди отнюдь не было следствием ремиссии. Тяжелый труд и маниакальная увлеченность Дэвида наконец принесли плоды. Он нашел лекарство от рака, но Патриции об этом не сказал.

У женщины замерло сердце, и она перевела дух, испытывая невероятное облегчение, однако ее радость омрачалась страхом перед Дорманом. Патрицию пугали жадные взгляды, которые тот бросал на Джоди, его неестественно подвижные черты лица и ходящие под кожей бугры.

— Еще лучше, чем Вейдер, — пробормотал Дорман, блеснув темными глазами. — Все, что мне нужно, — образец крови твоего сына. Совсем немного. Каплю.

— Кровь? Ради всего святого… — Потрясенная и сбитая с толку, Патриция вздрогнула, но не двинулась с места, демонстративно преграждая вход в коттедж. Она никому не позволит даже прикоснуться к сыну!

— У меня нет времени на объяснения. Я не знал, что они собираются убить Дэвида! Они устроили демонстрацию, собирались снести с лица земли лабораторию и перенести исследования в другое, более секретное учреждение, а я должен был возглавить работы на новом месте! — произнес Дорман искаженным от злобы голосом. — Но они попытались прикончить и меня тоже!