Мы можем себя ободрить: в конце концов, демократия в Австралии процветает.

А вот в Канаде, ныне столкнувшейся со своего рода инкорпорацией в Соединенные Штаты, которую ускорила «свободная торговля», «нечестивый союз» добился куда больших успехов. В течение года договор обсуждался в ведущих ежедневных га зетах и новостных еженедельниках, в прайм-тайм на национальном телевидении и на публичных митингах. Провинция Британская Колумбия заявила в Палате общин, что она «резко против» предлагаемого договора, отметив его «неприемлемые ограничения», касающиеся избранных правительств на федеральном, провинциальном и местном уровнях; его пагубное воздействие на социальные программы (здравоохранение и т. д.) и на охрану окружающей среды и управление ресурсами; необычно широкий диапазон определения термина «инвестиция», а также прочие удары по демократии и правам человека. Правительство этой провинции сильнее всего противостоит статьям, разрешающим корпорациям преследовать правительства в судебном порядке, тогда как сами корпорации никакой ответственности не подлежат и улаживают выдвигаемые против них обвинения в «не избираемых и никому не подотчетных арбитражных судах», которые следует образовывать из «специалистов по торговле»; суды эти будут работать, не учитывая доказательного материала, без гласности и возможности апелляций.

Поскольку покров секретности был разорван в клочья грубым шумом, доносившимся снизу, канадское правительство сочло необходимым заверить общественность, что ее интересам больше всего отвечает неведение. Эта задача была выполнена в теледебатах, проведенных национальной компанией Си-Би-Си, где выступил канадский федеральный министр внешней торговли Серджио Маски. «Хотелось бы полагать, что люди чувствуют себя уверенно, сказал он, благодаря честному подходу, которого, по-моему, придерживается наш премьерминистр», и «благодаря его любви к Канаде».

Такие слова обязаны всё уладить. Здоровью демократии к Северу от нашей границы ничего не угрожает.

Согласно Си-Би-Си, у канадского правительства как и у австралийского «сейчас нет планов, касающихся какого-либо законодательства по МСИ», и «министр торговли говорит, что оно, возможно, и не понадобится», поскольку МСИ это «просто продолжение НАФТА».

Дискуссия по этому вопросу проходила и в национальных СМИ Англии и Франции, но мне неизвестно, ощущалась ли там или где-нибудь еще в свободном мире необходимость заверить общественность в том, что ее интересам лучше всего служит вера в лидеров, которые «любят ее», «излучают честность» и стойко защищают «национальные интересы».

Не слишком удивительно, что дело приняло единственный в своем роде оборот в самом могущественном государстве мира, где «достойнейшие мужи» объявляют себя поборниками свободы, справедливости, прав человека и над всем этим демократии. Медиа-магнаты, разумеется, всё узнали и об МСИ, и о его далеко идущих последствиях; также всё знали интеллектуалы-публицисты и эксперты. Как уже отмечалось, мир бизнеса был и осведомлен, и активно замешан в эти дела. Однако, показав весьма впечатляющую выдержку (с исключениями, каковые можно счесть статистической погрешностью), свободная пресса преуспела в сокрытии сведений от тех, кто ей доверяет, непростая задача в сложном мире.

Корпоративный мир в подавляющем большинстве поддерживает МСИ. И хотя молчание препят ствует предъявлению улик, нетрудно догадаться, что те подразделения корпоративных организаций, которые заняты просвещением общественности, проявляют не меньший энтузиазм. Но опять-таки они понимают, что если «толпы черни» учуют происходящее, «абсолютное оружие» очень даже может быть расчехлено. Эта проблема имеет естественное решение. И вот мы наблюдаем за ним почти три года.

У защитников МСИ один сильный аргумент: критики не располагают достаточной информацией, чтобы выступать вполне убедительно. Цель «покрова секретности» заключалась в гарантировании этого результата, и усилия увенчались некоторым успехом. Это в высшей степени драматическая правда для Соединенных Штатов, где работают самые стабильные и долговечные во всем мире демократические институты; США могут притязать на роль образца государственно-капиталистической демократии. Если иметь в виду этот опыт и статус, то неудивительно, что в Соединенных Штатах правильно понимают принципы демократии, а также прозрачно формулируют их в высших сферах. Например, видный гарвардский политолог Сэмюэль Хантингтон в своей книге «Американская политика» замечает, что власть должна оставаться невидимой, если она хочет быть эффективной: «Архитекторы власти в США должны создать силу, которую можно будет ощутить, но не увидеть. Власть остается сильной, если она остается в потемках; при солнечном свете она начинает испаряться». В том же году (1981) он проиллюстрировал свой тезис, разъясняя функцию «советской угрозы»: «Может быть, вам придется представлять [интервенцию или другие военные действия] в таком свете, чтобы создавалось ложное впечатление, будто вы собираетесь бороться с Советским Союзом. Именно это Соединенные Штаты непрерывно делали после принятия доктрины Трумэна».

В таких рамках «создавая ложное впечатление» ради обмана общественности и полностью исключая ее из процесса [принятия решений] ответственные лидеры должны проявлять свою сноровку в демократических обществах.

Тем не менее, несправедливо обвинять власти ОЭСР в тайном ведении переговоров. В конце концов, неким активистам действительно удалось, тайно раздобыв проект МСИ, поместить его в Интернет. Читатели «альтернативной прессы» и журналов третьего мира, а также зараженные «нечестивым союзом» следили за событиями как минимум с начала 1997 года. И в основном потоке публикаций никто не отрицает непосредственной причастности к событиям организации, «содействующей глобальным интересам американского бизнеса», и ее аналогов в других богатых странах.

Но имеется несколько организаций, за которыми как-то недоглядели: к примеру, Конгресс США. В ноябре прошлого года двадцать пять членов Палаты представителей отправили письмо президенту Клинтону, заявив, что переговоры по МСИ «привлекли наше внимание», предположительно благодаря усилиям активистов и заинтересованных групп. Они попросили президента ответить на три простых вопроса.

Во-первых: «Учитывая недавние заявления администрации, что она не может вести переговоры по сложным, многопроблемным и многосторонним соглашениям, не имея полномочий от «Fast Track», как получилось, что переговоры по МСИ близятся к завершению», ведь его текст «столь же запутан, как НАФТА или ГАТТ», а статьи «потребуют значительных ограничений для американских законов и политики регулирования инвестиций на федеральном уровне, на уровне каждого штата и на местном уровне?».

Во-вторых: «Как получилось, что переговоры по этому соглашению велись с мая 1995 года без какихлибо консультаций с Конгрессом или надзора с его стороны, особенно учитывая исключительные конституционные полномочия Конгресса по регулированию международной торговли?».

В-третьих: «МСИ говорит на откровенном языке возмещения убытков, который позволяет иностранным корпорациям или инвесторам напрямую возбуждать дело против правительства США, если мы предпримем какое-нибудь действие, ограничивающее возможность распоряжаться инвестициями. Эти выражения допускают широкое толкование, смутны и в значительной степени выходят за рамки ограниченного понятия возмещения убытков, предусмотренного американским законодательством. Почему США стремятся намеренно отказаться от неприкосновенности суверенитета и навлечь на себя ответственность за убытки, да еще выраженную таким смутным языком, как тот, что касается каких-либо действий «с эффектом, эквивалентным» «косвенной» экспроприации?».