Лиз вздохнула.

— Действительно, лучше не придумаешь, — она допила остатки горячего шоколада и взяла сумочку. В столовой уже было полно народу, шум стоял оглушительный; студенты толклись у раздачи и у торговых автоматов, стоявших вдоль задней стены. На улице, на низкой стене сидели курильщики: знак того, что утренние занятия окончены.

Лиз помахала Майку рукой на прощание.

— Мне пора идти.

Майк посмотрел на нее в искреннем изумлении.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала? — огрызнулась Лиз, прежде чем Майк успел произнести хоть слово. — Что мне очень жаль, что я не удивлена? Что? Я не знаю, как реагировать, Майк, и в любом случае меня это больше не касается. Это твои проблемы.

Он перегнулся через стол, понизив голос до заговорщического шепота.

— Брось ты, Лиззи, не будь так жестока, мы же все еще друзья, правда? Ты должна мне помочь. Я не знаю, что делать. Пришел с тобой посоветоваться. В самом деле, ты же не хочешь, чтобы я один расхлебывал всю эту кашу. Неужели ты не можешь ничего придумать?

Сделав над собой огромное усилие, Лиз ограничилась коротким равнодушным кивком.

Майк был озадачен.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду. Ты что, ничего не скажешь?

— А что я могу сказать?

Лицо у Майка стало совсем пунцовым.

— Ладно, раз уж ты собралась встречаться со своим вонючим задавакой художником, и это все, на что ты способна, — ради бога! Действительно, какое тебе дело до меня, отца твоих детей? Я должен был сразу понять. А я-то надеялся, что на тебя можно положиться, я считал тебя своим другом.

Это был шантаж в чистейшем виде.

Сердце стучало как барабан. Лиз повернулась и через стол взглянула на Майка.

— Что ж, похоже, ты ошибался, — произнесла она тихим ледяным тоном и направилась к телефонам-автоматам. Обернуться она не осмелилась.

Если Клер сейчас в офисе, они могли бы встретиться и пообедать. Может, к тому времени, как она дойдет до центра, ее перестанет трясти.

* * *

Тем временем моросящий дождик перешел в ливень. Огромные тяжелые капли падали на черепицу монастырского дома, разбивались о крыши мастерских, стекали по широким листьям настурций.

Зазвонил телефон, и Джек Сандфи взял трубку.

У Артуро был очень взволнованный голос, можно сказать, он был в панике. Джек только что пришел из летнего домика, чтобы найти что-то очень важное, вот только что, он уже не помнил. Он и к телефону-то подошел лишь потому, что по какой-то причине аппарат был заперт в том же ящике, что и бутылка шотландского виски.

Какое чудесное совпадение, подумал Джек: ему захотелось выпить и в ту же минуту зазвонил телефон! Событие на грани мистики, из области роковых совпадений. Он смотрел на бутылку, изо всех сил пытаясь сосредоточить внимание на светящейся янтарной жидкости. Из бутылки уже кто-то пил, это было совершенно очевидно. Там было, по крайней мере… ну… уж точно меньше, чем когда он в последний раз заглядывал.

Джек попытался открыть пробку одной рукой, зажав трубку между ухом и плечом и засунув бутылку под мышку, но не смог найти точку опоры, поэтому зажал бутылку между колен. В этот момент координация его подвела, трубка соскользнула с плеча и упала на бетонный пол. Слава богу, что не бутылка!

— Проклятье, Джек, что ты там вытворяешь? Ты меня слушаешь? — завопил Артуро. Его голос рикошетом отскакивал от трубки, повисшей на закрученом проводе.

— Подожди минутку, — крикнул Джек.

Двумя руками он открутил пробку за пару секунд. Джек оглянулся: где-то здесь наверняка должен быть стакан или чашка. Так неудобно пить прямо из бутылки, а в крышечку помещается совсем мало. С пыхтением и ворчанием он наконец вытряхнул из белого пластикового стаканчика карандаши и ручки и, не обращая внимание на чернильные пятна на дне, плеснул в него щедрую порцию виски, а потом подтянул к себе трубку за провод.

— И как ты поживаешь, мой дорогой друг? — проговорил он, откидываясь на шезлонге. Виски приобрело интересный голубовато-зеленый оттенок.

Похоже, терпение Артуро кончилось, и он начал без предисловий.

— Утром звонил продюсер программы «Вокруг искусства». Они хотят отснять небольшой фрагмент с твоим участием, который выйдет в эфир в среду вечером. Это уже завтра, Джек. Они сказали, что пришлют за тобой машину. Интервью всего на две-три минуты, предварительная запись. Никаких проблем, и это прекрасная реклама к открытию лондонской выставки на следующей неделе. Они должны были снимать какой-то сюжет в Боливии, но художник в последний момент отказался: проблемы с документами, да еще отдел по борьбе с наркотиками устроил налет на его выставку и задержал шесть полотен. Ладно, это все ерунда. Делия Харгрейвз сказала, что, если мы их выручим, она попробует организовать отличный маленький репортаж. Может, даже целое шоу о тебе и твоих новых скульптурах.

Джек отхлебнул виски, чтобы прочистить желудок и голову.

— Эта Делия обещала нам бесплатную рекламу?

— Угу, — осторожно ответил Артуро.

— А Лиз Чэпмен ты не нашел?

Артуро кашлянул.

— Пока нет, но редактор «Чао» обещала попробовать с ней связаться. Я сказал, что Лиз идеально подходит на роль ведущей. Уверен, что мисс Ладлоу легко ее разыщет, в конце концов, они занимаются одним и тем же бизнесом.

Джек поправил галстук.

— Превосходная мысль. И что же Лиз?

— Не имею понятия, но как только узнаю, дам тебе знать. Что мне сказать ребятам с телевидения?

Джек хмыкнул.

— Они готовы угостить нас обедом?

— Ужином. Столик на четверых в Тауэре, в мясном ресторанчике, по окончании съемок.

Джек расплылся в улыбке.

— Отлично, а как там насчет ящика спиртного?

— Ящик не бог весть какого вина, к сожалению, но я постараюсь надавить на них посильнее.

— Они собираются прислать за мной машину?

— Сегодня после обеда.

— А что за машина?

Артуро застонал.

* * *

Лиз и Клер сидели в маленьком ресторанчике на Таун-Стрит. Лиз налила Клер бокал домашнего красного вина. Улица кишела прохожими: вторник, базарный день. Но обеденный зал ресторана в пяти минутах ходьбы от центра города, на живописной маленькой боковой улочке был почти пуст. Столики накрыты яркой цветной клеенкой. Лиз и Клер сидели на самых неудобных в мире складных стульях. Все столовые приборы и тарелки были из разных сервизов, но зато здесь необыкновенно вкусно кормили.

— Значит, говоришь, Майка преследуют не крысы, а блондинка-психопатка? — спросила Клер. — Не понимаю, почему он мне сам не сказал. Ради бога, я же в газете работаю. Секс, наркотики и преступления в порыве страсти — мой хлеб.