Гиганты вперевалочку удалились в сумрак, а Перси повернулся к кувшину.

«Нужно посмотреть, что внутри», — подумал он.

Во сне он пожелал подойти поближе к кувшину, а потом прошел сквозь его стенку.

Воздух внутри был спертый, и пахло окислившимся металлом. К внутренней стенке сосуда был прислонен темный меч, его клинок из стигийской стали тускло мерцал во тьме багровым светом. Рядом с мечом затравленно скорчился мальчишка, одетый в драные джинсы, черную рубашку и старую полетную куртку. На его правой руке блестело серебряное кольцо с черепом.

— Нико, — позвал Перси, но сын Аида его не слышал.

Сосуд был наглухо запечатан, и воздух постепенно заканчивался. Видимо, Нико медитировал: прерывисто дышал, закрыв глаза. Его лицо побледнело и заострилось.

На внутренней стенке сосуда Перси заметил три черты, очевидно, Нико нацарапал их мечом, отсчитывая, сколько дней провел в заточении.

Как же он сумел выжить так долго без кислорода? Даже во сне Перси уже начинал паниковать, чувствуя, что задыхается.

Потом он заметил россыпь каких-то мелких предметов у ног Нико — поблескивающие зернышки, не больше молочных зубов.

«Зерна, — сообразил Перси. — Зерна граната. Нико съел три штуки и выплюнул косточки, осталось еще пять темно-красных ягодок».

— Нико, — снова позвал Перси, — где находится это место? Мы тебя спасем…

Картинка поблекла, и девичий голос прошептал:

— Перси.

Сначала Перси решил, что все еще спит. Когда он потерял память, ему неделями снилась Аннабет, единственный человек, о котором он помнил. Открыв глаза и поморгав, он понял, что девушка стоит рядом с его кроватью и улыбается.

Ее светлые волосы рассыпались по плечам, глаза цвета штормового неба весело блестят. Он вспомнил, свой первый день в Лагере полукровок пять лет назад: он долго был без сознания, а когда очнулся, рядом стояла Аннабет. Она тогда сказала: «Ты во сне пускаешь слюни».

Какое чудесное воспоминание.

— Чт… что происходит? — пробормотал юноша. — Мы уже прилетели?

— Нет, — тихо ответила Аннабет. — Сейчас глубокая ночь.

— Хочешь сказать… — сердце Перси бешено застучало, он вдруг сообразил, что одет в пижаму и лежит в кровати. И наверняка опять пускал слюну, или как минимум всхрапывал во сне. Волосы, скорее всего, стоят дыбом, и изо рта пахнет.

— Ты что, тайком пробралась в мою каюту?

Аннабет сделала большие глаза.

— Перси, тебе через несколько месяцев стукнет семнадцать. Неужели ты на полном серьезе боишься, что тренер Хедж нас отругает?

— М-м-м… А ты видела его бейсбольную биту?

— Кроме того, рыбьи мозги, мне просто пришло в голову, что мы могли бы прогуляться, нам до сих пор не удавалось побыть наедине. Хочу тебе кое-что показать — мое самое любимое место на корабле.

Пульс у Перси по-прежнему частил, но вовсе не из-за страха угодить в неприятности.

— А можно я, ну, знаешь, почищу зубы?

— Да уж, лучше почисти, — сказала Аннабет. — А иначе и не мечтай, что я тебя поцелую. Заодно и волосы причеши.

Для триремы корабль был огромен, но Перси он все равно казался уютным, потому что напоминал спальный корпус школы в Йэнси, или любой другой школы-интерната, из которых его выгоняли. Они с Аннабет прокрались вниз, на вторую палубу; из этой части корабля Перси успел побывать только в лазарете.

Девушка провела его мимо машинного отделения, напоминавшего очень опасную механизированную конструкцию для лазания, полную труб, поршней и трубочек, выступающих из центральной бронзовой сферы. По полу и стенам змеились металлические кабели, похожие на удавов.

— Как вообще эта штука работает? — поинтересовался Перси.

— Без понятия, — пожала плечами Аннабет. — А кроме Лео только я могу ею управлять.

— Очень обнадеживающе.

— Все должно прекрасно работать, оно только один раз чуть не взорвалось.

— Я надеюсь, ты шутишь.

Она улыбнулась.

— Пошли.

Ребята миновали подсобки и оружейную, прошли на корму и оказались перед двойными деревянными дверями, ведущими в просторную конюшню. Там пахло свежим сеном и шерстяными одеялами. Слева располагались три пустых стойла, как в обиталище пегасов в лагере. Справа у стены стояли две пустые клетки, в которых вполне могли бы поместиться крупные цирковые животные.

По центру в полу была устроена смотровая панель площадью двадцать футов, через которую можно было любоваться проплывающим внизу пейзажем: темные равнины, как нитями паутины, расчерченные освещенными шоссе.

— Лодка со стеклянным дном? — хмыкнул Перси.

Аннабет стащила с дверцы ближайшего стойла одеяло и расстелила на стеклянной панели.

— Посиди со мной.

Они с удобством разместились на одеяле, как будто пришли на пикник, и смотрели на мир под ними.

— Лео сконструировал конюшню таким образом, чтобы пегасы могли приходить и уходить, когда пожелают, — сказала Аннабет. — Только он не учел, что пегасы предпочитают пастись на воле, так что стойла постоянно пустуют.

«Интересно, где сейчас Блэкджек?» — подумал Перси. Наверное, бродит где-то в небесах, следуя за кораблем. Голова все еще болела после того, как пегас стукнул его копытом, но юноша не обижался на крылатого коня.

— Что значит «приходить и уходить, когда пожелают»? — спросил он. — Им же придется преодолеть два лестничных пролета?

Аннабет легонько постучала костяшками пальцев по стеклу.

— Это створки люка, как на бомбардировщиках.

Перси сглотнул.

— То есть мы сидим на дверях? А если они откроются?

— Полагаю, тогда мы упадем и разобьемся в лепешку. Но они не откроются. Скорее всего.

— Здорово.

Аннабет рассмеялась.

— Знаешь, почему мне здесь нравится? Не только из-за прекрасного обзора. Что тебе напоминает это место?

Перси посмотрел вокруг: клетки и стойла, светильник из небесной бронзы, висящий под потолком, запах сена и, конечно, сидящая рядом с ним Аннабет, ее лицо казалось немного размытым в приглушенном янтарном свете.

— Цирковой фургон, — решил Перси. — На котором мы добирались до Лас-Вегаса.

Девушка улыбнулась, и он понял, что угадал верно.

— Это было так давно, — сказал Перси. — Мы попали в переделку, рыскали по всей стране, пытаясь найти ту идиотскую стрелу-молнию, запертые в грузовике с кучкой животных, с которыми плохо обращались. Как ты можешь вспоминать об этом с ностальгией?

— Потому что, рыбьи твои мозги, мы с тобой тогда впервые разговорились. Я рассказала тебе о своей семье, и… — Она сняла свое ожерелье, на котором висело кольцо выпускника колледжа, принадлежавшее ее отцу, и разноцветные глиняные бусины — по одной за каждый год пребывания в Лагере полукровок. Теперь на кожаном шнурке появился еще один предмет: красная коралловая подвеска, которую Перси подарил ей, когда они начали встречаться. Он принес ее из подводного дворца своего отца.