Она попыталась улыбнуться, демонстрируя, что ей нет до них дела, и бросила на террасе вещи, которые несла в руках — свое полотенце и испанскую грамматику, — словно хотела облегчить себе бегство.

— Пять минут, не больше.

— Я пойду назад, к лодке. Там прохладнее.

— Хорошо, давай.

Она бегом бросилась вниз по ступенькам и сразу же скрылась из виду. Через мгновение Жемчужина, сидевшая на ограждении террасы, поднялась, потянулась, легонько спрыгнула вниз и последовала за ней. Джордж повернулся назад к Фрэнсис.

— Она не моя дочь, — повторил он.

— Кто же, черт подери, она такая?

— Она приехала из Лондона без предупреждения и разыскала меня, потому что думала, будто я ее отец.

— И почему она так решила?

— Потому что увидела мою фотографию на обложке книги.

— То есть ты похож на ее отца?

— Да, похож. Собственно, он был моим дальним родственником, но это не имеет отношения к делу. Он умер. Много лет назад. Погиб на войне.

— Не думала же она, что он мог воскреснуть?

— По-моему, когда чего-то очень сильно хочешь, поверишь даже в чудо.

— Рудольфо сказал, что она на самом деле твоя дочь.

— Понимаю. Слух прошел по деревне и ради нее я не стал его опровергать. Она здесь уже два дня.

— Живет тут — с тобой? Ты что, совсем выжил из ума?

— Ей пришлось остаться. Авиакомпания потеряла ее багаж, а обратный билет украли в аэропорту.

— Почему ты не сказал мне о ней вчера?

— Потому что это не твое дело. — Это прозвучало более грубо, чем он рассчитывал. — Слушай, прости, но по сути так и есть.

— И что скажут твои друзья в Кала-Фуэрте, когда узнают, что она тебе не дочь? Узнают, что ты их обманывал…

— Я все объясню, когда она уедет.

— А когда она уедет?

— Когда получит деньги из Лондона. Мы уже задолжали Рудольфо шестьсот песет, кроме того, ей надо купить обратный билет, а мои деньги задерживаются в Барселоне…

— Ты хочешь сказать, все дело в деньгах?!

Джордж молча уставился на нее.

— Это единственное, что держит ее здесь? Единственная причина, по которой ты не можешь прямо сейчас отослать ее домой?

— Причина, согласись, довольно веская.

— Но, бога ради, почему ты не обратился ко мне?

Джордж раскрыл было рот, чтобы объяснить, почему, но потом захлопнул его. Фрэнсис продолжала допрос:

— Она хочет остаться здесь? Ты хочешь, чтобы она осталась?

— Нет, само собой, нет. Она ждет не дождется, чтобы уехать назад, а мне не терпится избавиться от нее. Но в целом ситуация совершенно безобидная.

— Безобидная? Это самое наивное, что я когда-либо от тебя слышала! Ну да, ситуация настолько же безобидна, как ящик с динамитом!

Он ничего не ответил, только сгорбил плечи и так сжал ладони, лежавшие на краю стола, что костяшки пальцев побелели. Фрэнсис, демонстрируя сочувствие, положила на них свою руку, и он не отстранился. Она сказала:

— Ты мне доверился, поэтому позволь тебе помочь. В семь часов вылетает самолет из Сан-Антонио в Барселону. Там стыковка с лондонским рейсом — к полуночи она будет дома. Я дам ей денег на билет и на такси. — Он по-прежнему молчал, поэтому она мягким тоном добавила: — Прошу, дорогой, не надо упираться. Я права, и ты это знаешь. Ей нельзя здесь дальше оставаться.

Селина сидела на краешке причала, спиной к дому, болтая ногами в воде. Он спустился по ступеням, пересек стапеля и прошел по шатким доскам. Его шаги отдавались громким эхом, но Селина так и не оглянулась. Он позвал ее — она не ответила. Он присел на корточки рядом с ней.

— Слушай. Мне надо кое-что тебе сказать.

Она наклонилась вперед, словно пытаясь отстраниться от него, и стала смотреть в воду; волосы у нее разделились пополам на затылке и свешивались вниз, закрывая лицо.

— Селина, попытайся понять.

— Ты пока что ничего не сказал.

— Ты можешь вернуться в Лондон прямо сегодня. В семь часов летит самолет — ты будешь дома к полуночи или, самое большее, к завтрашнему утру. Фрэнсис говорит, что даст тебе денег на билет…

— Ты хочешь, чтобы я уехала?

— Дело не в том, чего хотим я или ты. Мы должны поступать так, как будет правильно и как лучше для тебя. Мне вообще не стоило разрешать тебе остаться, но так уж сложились обстоятельства. Будем смотреть правде в глаза: Кала-Фуэрте не место для девушек вроде тебя, и бедняжка Агнес наверняка уже в панике оттого, что не знает, куда ты запропастилась. Думаю, тебе действительно лучше уехать.

Селина вытащила из воды свои длинные ноги и подтянула колени к подбородку, обхватив их руками, словно изо всех сил пыталась сохранить самообладание.

Он добавил:

— Я не отсылаю тебя… это должно быть твое собственное решение.

— Очень мило со стороны твоей подруги…

— Она просто хочет помочь.

— Если я лечу в Лондон сегодня вечером, — сказала Селина, — у нас осталось совсем мало времени.

— Я отвезу тебя в Сан-Антонио.

— Нет! — Она выкрикнула это с каким-то ожесточением, впервые за всю их беседу развернувшись и глядя Джорджу в глаза. — Я не хочу, чтобы ты меня вез. Наверняка есть еще кто-то, кто может это сделать. Рудольфо, таксисты — кто угодно! Должен быть кто-то еще!

Он попытался не показать ей, что задет.

— Да-да, конечно, но…

— Я не хочу ехать с тобой.

— Ладно. Неважно.

— А в Лондоне я позвоню из аэропорта Агнес. Она должна быть дома; я возьму такси, и она меня встретит.

Внезапно Джордж почувствовал, что она будто бы уже уехала, что каждый из них снова сам по себе. Он видел, как она одна сидит в самолете, потом, по-прежнему одна, в холодном Лондоне — после Сан-Антонио где угодно покажется холодно — звонит Агнес из телефонной будки. Уже за полночь, Агнес давно спит и просыпается с трудом. В пустой квартире раздаются телефонные трели, Агнес встает, надевает халат и идет, по пути включая свет, к аппарату, чтобы ответить на звонок. Потом готовит бутылку с горячей водой, расстилает постель, греет в кастрюльке молоко…

А дальше ничего.

Он спросил:

— Что ты будешь делать? Я имею в виду, когда вернешься в Лондон и все это окажется позади и забудется навсегда?

— Я не знаю.

— У тебя нет никаких планов?

Она помедлила мгновение, а потом покачала головой.

— Тогда придумай их, — ласково произнес Джордж. — Какие-нибудь очень хорошие.