Когда стены медцентра содрогнулись от удара, а кушетка пошатнулась, я решила, что началось землетрясение. Островные государства им подвержены. А потом придет цунами… Придет цунами и поглотит всех нас…

Вот и трещины побежали по стенам. С грохотом обвалились шкафчики с медикаментами, со звоном разбились стеклянные флаконы. Кушетка, вздрогнув, покатилась в сторону, потащив за собой капельницу.

В перекосившемся дверном проеме, шатаясь, появилась Ашхасса, следом за ней медсестра и вторая гарпия.

— Отвязываем ее и уводим! — крикнула она.

Все трое кинулись ко мне, но пол вздымался под их ногами, с потолка летели камни, чудом никого не задевая. Трещина, перечеркнувшая стену, с хрустом разомкнулась, открывая прореху во внешний мир. В помещение хлынул соленый морской воздух и солнечный свет.

Который тут же перекрыла оскаленная драконья морда. Черный дракон распахнул зубастую пасть и издал вопль, что буквально снес с ног гарпий, а хрупкую эльфийку отбросил к выходу.

Черный дракон был чудовищно прекрасен в своей ярости и силе. Он страшил и одновременно притягивал взгляд. Желтые глаза сияли будто расплавленный янтарь, ноздри раздувались, втягивая воздух и выпуская его наружу облачками пара.

Взгляд дракона обшарил разрушенное помещение и наконец остановился на мне. Глаза сверкнули, и я сжалась, пытаясь уменьшиться, спрятаться от этого прожигающего насквозь взора.

Оскаленная морда исчезла, но практически сразу сквозь проем перемахнул Арман в человеческой ипостаси. И, хотя он принял человеческое обличие, все равно оставался хищником — быстрым, бесстрашным, неумолимым. На окаменевшем лице застыло нечитаемое выражение, челюсти сжаты. Под тонкой серой футболкой и брюками, облегающими тело Армана как вторая кожа, бугрились мышцы.

Он в мгновение ока оказался рядом с кушеткой, вырвал железные крепления, смяв их в руках, будто они были сделаны из фольги. Перехватил стойку капельницы у основания и обрушил ее на голову второй гарпии — та в последний момент успела увернуться, так что удар пришелся по касательной, но все равно оказался достаточной силы, чтобы гарпия рухнула на пол и замерла без движения.

Арман навис надо мной, взял в ладони мое лицо. Я оцепенела и съежилась. «Умолять о прощении не стану, — упрямо подумала я. — Ни за что… Сейчас он голову мне откусит…»

А он, проклятый драконище, наклонился и покрыл поцелуями мои шершавые, воспаленные щеки, взмокшие от пота волосы, губы, где в уголках запеклась кровь. Прерывался лишь для того, чтобы, отодвинувшись, на миг скользнуть обеспокоенным взглядом по моему ошарашенному лицу.

— Элени… Как ты меня напугала! С ума меня сводишь, девочка моя…

Я вцепилась в края кушетки, не отстраняясь, но и не отвечая на ласку. Наверное, я пребывала в шоке.

Арман подхватил меня на руки, и в его объятиях я снова ощутила себя невесомой былинкой. Поцеловал меня в лоб.

— Пойдем домой.

Однако не успел он сделать и шага, как точно из-под земли выросла Ашхасса. Из рассеченной брови гарпии струилась кровь, но злодейка не выглядела проигравшей, наоборот, весело и жутко улыбалась и грозила мне пальцем.

— Должок, должок!

— У меня сейчас заняты руки, но я советую тебе отойти с дороги, пока я не оторвал тебе твою нелепую голову, шинто, — спокойно, даже слишком спокойно произнес Арман.

— Да идите, мне-то что, — мерзко хихикнула она. — Да только подстилка твоя скоро загнется, счет идет на дни. И ребенка не спасешь. Договор есть договор!

Арман перевел на меня пылающий взгляд.

— Ты заключила с ними договор, Элени?

Я дрожа кивнула.

— Маленький дракон или равноценный обмен, — услужливо подсказала Ашхасса. — Может, тебе есть что предложить, майнер Райландер?

Арман на мгновение прикрыл глаза, желваки на скулах напряглись — больше он ничем не выдал обуревавших его чувств. Что он думал сейчас обо мне, о бегстве, об опрометчивом договоре? Что будет со мной, если мы выберемся?

Арман осторожно усадил меня на кушетку, повернулся.

— Мне есть чем заплатить, — хрипло произнес он.

36

О чем говорит Арман? Я ничего не соображала от страха.

Арман же огляделся, нашел процедурный металлический столик, поднял его и смахнул ладонью пыль с поверхности. Вокруг столика по полу были разбросаны инструменты, дракон некоторое время рассматривал их.

— Нужен хирургический нож из эльфийской стали, другой не возьмет, — спокойно сказал он.

«Нож? Зачем?» — мысленно воскликнула я.

Только Ашхасса, похоже, не удивилась. С острой улыбкой, обнажившей треугольные зубы, она вынула из глубокого кармана брюк складной нож, с лязганьем раскрыла сверкнувшее голубым отблеском лезвие.

— Не хирургический, но тоже подойдет.

Арман нервно усмехнулся краешком рта. Я смотрела на дракона во все глаза. Он ведь не собирается вырезать этим ребенка из меня?

Видок у меня, наверное, сделался еще тот — перепуганный и ошалевший. Арман мельком взглянул на меня и сказал:

— Элени, закрой глаза.

И в его голосе не было злости, только досада.

Он положил руку на металлическую поверхность столика, расставил пальцы и быстро, одним махом, отсек мизинец.

Я закричала от неожиданности, Арман зашипел, втягивая воздух сквозь сжатые зубы. Ашхасса удовлетворенно хихикала. Темно-красная кровь толчками заливала стальную поверхность, стекала на пол. Алые капли сияли в пыли как драгоценные рубины.

— Отлично, только этого мало, — сказала гарпия. — Должен быть равноценный обмен.

Арман занес нож над безымянным пальцем. Хотелось бы мне думать, что драконы не чувствуют боли и страха. Но Арман, который так легко расправился с мизинцем, теперь собирался с силами, чтобы отрезать второй палец. Опускал и поднимал лезвие.

— Не смотри, Элени! — рявкнул он.

Я зажмурилась, спустила ноги на пол и на ощупь двинулась вдоль стены в сторону разлома.

Раздался хруст и следом — мучительный стон.

Сама не понимая, что делаю, вне себя от ужаса, я выбралась сквозь трещину наружу. Воздух на самом деле пах морем: оно где-то недалеко. Если прислушаться, можно уловить плеск волн. Вокруг возвышались смутно знакомые здания — я уже бывала здесь прежде.

Да, вот и пирс! У причала пришвартован паром, готовый к отплытию. Если потороплюсь, могу спрятаться на палубе среди ящиков, тюков и контейнеров, что вот-вот отправятся на Архей.

Напрягая все силы, придерживая ноющий живот, я поспешила в сторону пирса.

«Арман думает, я хотела навредить ребенку… — метались мысли. — Он думает, я хотела обменять его на возвращение домой… Он меня никогда не простит. Он не поверит».

Было очень страшно, однако еще больше — горько, что из-за своей доверчивости я едва не погубила сына.

Бежать, бежать! Но куда? Где укрыться от гнева дракона? Я не успела найти меркглаз — он так и лежал на полу,