– У нас же позавчера работали наладчики. Возились, возились, а мне уже пора было на работу, и я дала им ключ, чтобы они потом заперли квартиру. Ключ они засунули под дверь, но, по идее, у них была возможность сделать запасной и…

– У Дека с Джезом? Не смеши людей! Если бы они полезли через крышу, мы бы уже давно прибежали на вой «Скорой», а на тротуаре увидели две вмятины размером с медведя.

– А может, они это сделали, пока ковырялись здесь. Мы бы до этих пор и не обнаружили.

– Но зачем? Мы им худо-бедно платим, они сидят у тебя в баре, и у обоих, насколько я это вижу, чувство юмора, как у жирафа.

– Хорошо. Тогда кто мог это сделать?

– Сама небось догадываешься. Не понимаю только, почему там написано «нас».

Живем мы с Кристиной скромно, уединенно. Врагов по городу мы, слава богу, понаделать себе не успели, а знакомых за пределами нашего и соседних ресторанов у нас считай что и нет. В доме и в подъезде мы с людьми почти не пересекаемся. У них своя жизнь и свое расписание (человеческое), у нас свое, шиворот-навыворот.

– А может, это был все-таки парень, – вслух подумала Кристина. – И там, на рынке, и после ты видел именно его. Может, за Кэтрин ходит не один человек, а несколько.

– Это бы, конечно, кое-что объясняло. Но в таком случае с кем мы вообще имеем дело?

– Вот тут ты меня припер. На этот вопрос, наверное, только Кэтрин и ответит.

Я задумался:

– Может статься, что и нет. Женщина, если чувствует за собой слежку, скорее всего, заподозрит в ней мужчину. Помнишь, как Кэтрин удивилась, когда мы сказали, что видели девушку? Я, между прочим, уверен, что это был тот же человек, которого я видел тем вечером на рынке. Рост, одежда – все один в один. Я только лица тогда не различил, а потому Кэтрин своим предположением сбила меня с толку.

– Это ладно, – кивнула Кристина. – Но ведь здесь еще и вот что. Тот неизвестный человек – один он или их там несколько – не только понимает, что мы его пасем, но еще и в курсе насчет нашего места жительства. Получается, или за тобой ночью кто-то шел, или…

– Или он-она-они дежурили накануне вечером у дома Кэтрин и проследили, как мы с тобой шли оттуда до ресторана.

– Что было, в общем-то, несложно сделать. Мы ж голосили на всю округу!

– Припоминаю. Но тогда получается, они перед тем, как проводить одного из нас до дома, несколько часов топтались в ожидании?

– Это преследователь, Джон. Точно тебе говорю. Они обычно такой херью славятся.

А что, может быть… Я мысленно прокрутил свою давешнюю прогулку домой в гордом одиночестве. Какой-либо слежки я за собой не чувствовал, хотя надо учитывать: я тогда был на взводе, да еще и выходка Лидии отвлекла мое внимание. Словом, нет: будь за мной какой-то «хвост», я бы его заметил. А значит, они после моего ухода, вероятно, дождались Кристину и тайком пошли за ней. Идти здесь недалеко, а Крис – я знал – способна постоять за себя, иначе бы я ни за что не допустил, чтобы она шла домой одна, и неважно, как сильно мы с ней повздорили.

И тем не менее…

Окно я запер, и мы возвратились в спальню. Не помню, кто из нас заснул первым, но мы оба довольно долго лежали, прислушиваясь к звукам на крыше.

Сейчас мы быстрым шагом шли в сторону Челси, двигаясь вспять по траектории, проделанной вчера от дома Кэтрин. В этот раз, несмотря на холод и облачность, идти было вполне себе ничего, хотя напряжение и сейчас давало себя знать.

– Я кое-что для себя усек, – пояснял я, когда мы с Кристиной спешили по Четырнадцатой улице. – Те два происшествия, которые сперва я один, а затем мы с тобой отслеживали по городу, происходили в совершенно разных местах – на Вестсайдском рынке и возле школы для девочек – в разное время и в разные дни недели. Был это один и тот же человек или нет, сказать сложно. Но есть одна константа, которую мне не мешало заметить сразу же.

– То, как они были одеты?

– Это, в общем-то, тоже, но в обоих случаях еще не показатель, что там действовало одно и то же лицо. Я сейчас знаешь о чем? О том, что я всякий раз терял его, ее или их в одном и том же месте. Где-то на протяженности Шестнадцатой улицы.

– Тоже мне улика, – погрустнела Кристина.

– Это все, что у нас есть, – сказал я. – И теперь это наша проблема, а не Кэтрин. Нынче ночью кто-то был у нашего окна. И я этого так оставить не могу. Надо что-то делать.

На Шестнадцатую мы прибыли без всякого плана. Туда прошли по северной стороне, обратно – по южной. Дома. Машины. Церковь. Деревья. Середина дня, вокруг никого. В средней части улицы мы остановились и постояли минут десять. По проезжей части проехала машина с женщиной и ребенком и скрылась на том конце. Крис начинала зябко поеживаться, ну и брюзжать, само собой.

– Если я от волнения лишусь чувств, оставь меня там, где я грохнусь.

– Да? А кто у нас говорил: давай откроем сыскное агентство? Я, когда был юристом, работал с частными детективами – так у них вся жизнь таким образом проходит. Идут непонятно куда и ждут невесть чего. Часами, между прочим.

– Потому-то у них и жизнь псу под хвост. А улочка-то, Джон, еще та. Еще немного поошиваемся, и кто-нибудь точно вызовет копов.

– А у тебя есть еще какие-то идеи?

– Пойти домой. Принять на грудь. Полететь на Гавайи. Да мало ли еще можно привести глаголов, обозначающих действие в прямом, а не метафорическом смысле.

Я обернулся на звук открываемой двери – с максимально нейтральным видом, чтобы какой-нибудь зоркий сокол из местных не решил невзначай, что мы облюбовываем его дом. Между тем на той стороне улицы, метрах в тридцати, была теперь открыта правая дверь в церковь. Там, разговаривая с кем-то внутри, стоял человек, которого я увидел и запомнил по событиям вчерашнего дня.

– О! Священник, – сказал я.

Кристина открыто показывала, что у нее это душевного трепета не вызывает.

Через минуту тот человек закрыл дверь, просеменил по ступеням вниз и, выйдя за ограду, проворным шагом куда-то направился.

Я кивком указал на него своей спутнице.

– Мы что, – недопоняла она, – собираемся за тем вон парнем?

– Не мы, а ты, – уточнил я.

– То есть как?

– А так. Я с ним вчера перемолвился. Он меня узнает. А ты скажешь мне потом, куда он пошел.

– Джон. Так он же, ети его, церковник!

– Он стоял здесь, когда мы потеряли ту девицу.

Кристина неохотно засобиралась вдогонку.

– А ты что будешь делать? – спросила она.

– Пока точно не знаю.

Моя подруга страдальчески завела глаза, но все-таки пошла вверх по улице, наращивая темп, чтобы не упустить постепенно исчезающую спину священника.