litbaza книги онлайнВоенныеЯ дрался на Т-34 - Артем Драбкин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 75
Перейти на страницу:

Я дрался на Т-34

Наша бригада участвовала в штурме Кенигсберга. Перед этим пришла колонна танков «Лембиту», подаренная корпусу гражданами Эстонии. Лембиту — национальный герой эстонского народа, который прославился в XII веке тем, что боролся с Тевтонским орденом, а потом заключил союз с Новгородом. Таким образом, он символизировал не только борьбу эстонцев против немцев, но и эстонско-российскую дружбу.

В этих боях бригада не участвовала как самостоятельное подразделение, а ее танки вошли в состав штурмовых групп, состоявших из пехоты, артиллерии и самоходок. Вот эти штурмовые группы 6 апреля 1944 года начали штурм города. Бои были тяжелыми, потери несли немалые. Много было побито танков и погибло людей. Немцы сопротивлялись фанатично. Дрались за каждый камень, подвал, дом. Тем не менее за четыре дня нам удалось сломить их сопротивление, и 9-го числа они капитулировали. Мы, ремонтники, носились по городу и его предместьям, искали наши подбитые танки, восстанавливали. А ведь немцы рядом. Обстановка была напряженная. К концу этой операции нам удалось восстановить почти все подбитые машины, кроме небольшого числа сгоревших. За это я был награжден орденом Красной Звезды.

Сталкивался ли я со случаями специального выведения танка из строя? Нет. Один только раз механик-водитель, забыв вовремя сменить воду на антифриз, разморозил двигатель. Надо идти в атаку, танк не работает. Двигатель быстро заменили, но халатность механика была расценена как трусость, и его едва не отправили в штрафную часть, но, поскольку он был очень хорошим механиком-водителем, за него заступились. Правда, после боев не наградили, как остальных.

В конце войны, когда в бригаде почти не осталось танков, оставшиеся машины мы передавали в другую бригаду. Встал вопрос, кого из командиров с этими танками отправлять воевать дальше, а кого оставить в резерве. Воевать уже никому не хотелось — конец войны. А я в минуты отдыха организовывал самодеятельность. У нас в бригаде был оркестрик, эстрадная группа, в которой участвовали и командиры машин. Один из них попросил поговорить с замполитом, чтобы его оставили, мол, он участник нашего ансамбля. Я так и сделал — его оставили. 9 мая мы праздновали Победу: повсюду стрельба в воздух, шум-гам, веселье. Кончилась война.

Как к немцам относились? Для меня это сложный вопрос. Мои сверстники столкнулись с немцами уже на фронте, когда те с оружием в руках, с самолетами и бомбами напали на нас. Отношение простое — врага надо уничтожать, как только его увидишь. Помните стихотворение Симонова: «Сколько раз его увидишь, столько раз его убей!» У меня сложнее, поскольку в немецкой школе, где я учился, и преподавательский состав, и большинство школьников были из политэмигрантов, бежавших из Германии от фашистов. Они были большими антифашистами, чем мы, которые о фашизме знали только понаслышке. Отношение к ним было самое братское и теплое.

Что касается немцев на фронте, тут нет вопросов. Нас убивают, уничтожают, какое тут может быть отношение? Правда, в ходе войны даже и к ним менялось отношение по мере изменения обстановки на фронте. В начале войны это были наглые, молодые, здоровые люди, которые, даже попадая в плен, вели себя высокомерно. Видал я таких: «Сегодня вы меня взяли, а завтра все равно будете мне сапоги лизать! Вы недочеловеки!» Но, когда мы их начали бить, спеси в них поубавилось. К концу войны попадались в основном пожилые немцы или безусая молодежь, которым уже было не до мирового господства. Они были какие-то растерянные, хотя дрались до последнего дня фанатично, но уже, конечно, не за жизненное пространство на Востоке, а считая, что, если эти варвары придут в Германию, то всех в Сибирь пошлют, женщин изнасилуют, устроят везде колхозы — наведут коммунистические порядки. Они действительно стояли насмерть, но, когда попадали в плен, я видел какое-то облегчение на лицах: «Слава богу, война для меня окончилась».

Отношение наших солдат к мирному населению Германии тоже было разное. Те, кто пострадал от немцев, у кого родные были расстреляны, угнаны, а их дома разрушены, они первое время считали себя вправе и к немцам относиться так же: «Как?! Мой дом разрушили, родных убили! Я этих сволочей буду крошить!» Но поскольку народ у нас более-менее отходчивый, то довольно быстро появилась жалость.

Я помню, в Пруссии, в одном городке, со мной произошел такой случай. Я подъезжаю на своей летучке к какому-то дому, чтобы заправиться водой. У входа в подвал стоит часовой. Из подвала доносятся какие-то голоса. Я у часового спрашиваю: «Кто там такие?» — «Да фрицы. Не успели сбежать. Семьи там. Бабы, мужики, дети. Мы их всех сюда заперли». — «Для чего они тут содержатся?» — «А кто знает, кто они такие, разбредутся, потом ищи. Хочешь, пойди посмотри». Я спускаюсь в подвал. Сначала темно, ничего не вижу. Когда глаза немного привыкли, увидел, что в огромном помещении сидят эти немцы, гул идет, детишки плачут. Увидев меня, все затихли и с ужасом смотрят — пришел большевистский зверь, сейчас он будет нас насиловать, стрелять, убивать. Я чувствую, что обстановка напряженная, обращаясь к ним по-немецки, сказал пару фраз. Как они обрадовались! Потянулись ко мне, часы какие-то протягивают, подарки. Думаю: «Несчастные люди, до чего вы себя довели. Гордая немецкая нация, которая говорила о своем превосходстве, а тут вдруг такое раболепство». Появилось смешанное чувство жалости и неприязни.

Так что отношение менялось от братских чувств к довоенным немцам, через звериную ненависть к ним в начале войны до вот такого сожаления.

БУРЦЕВ АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ

Желание только одно — подойти ближе, чтобы противник не мог стрелять, побыстрее его уничтожить

Я дрался на Т-34

Я родился 15 сентября 1925 года в городе Урюпинске Волгоградской области. 22 июня 1941 года я собрался на рыбалку с друзьями. Мне друг говорит: «Слушай, в двенадцать часов будет Молотов выступать». — «Что такое?» — «Объявили войну».

Весь учебный 1941/42 год я проучился в девятом классе. Летом сорок второго, когда немец подошел близко к Сталинграду, мои одноклассники, которые были постарше меня, ушли добровольцами на фронт и почти все погибли. А мы, пацаны, записались в истребительный батальон города Урюпинска. Задача батальона была ловить шпионов, диверсантов, охранять военные объекты, следить за светомаскировкой. Не хватало мужчин, поэтому руководство города обратилось к комсомольцам с просьбой помочь. Нам выдали винтовки с патронами, и мы патрулировали по городу, охраняли райком партии, городской совет, помогали охранять маслозавод, Ленинский завод, который в войну делал минометы. Диверсантов мы ни разу не поймали, а вот вылавливать воров и жуликов приходилось.

Осенью того же года я поступил в Сельскохозяйственный техникум. В ноябре, когда готовилось наступление под Сталинградом, в город прибыло много войск. В соседних с нашим домах остановились танкисты. Я к ним повадился ходить и, как говорится, влюбился в «тридцатьчетверку». Танкисты мне ее показали, рассказали ее характеристики. В общем, выдали военную тайну. Командиром у них был лейтенант Сергей Антонович Отрощенко. Представляешь, в сорок четвертом году я прибыл в Субботицу, на 3-й Украинский фронт, и попал в батальон, которым он командовал, став к тому времени майором.

1 ... 32 33 34 35 36 37 38 39 40 ... 75
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?