Вчера нашлись два пропавших американских журналиста. Корреспонденты «Ньюсдэй» Мак'Алистер и Саман через восемь дней после своего исчезновения объявились в Амане в целости и сохранности. По их версии, их арестовали в номере агенты безопасности. Потом все это время их держали и допрашивали в ужасной тюрьме Абу Грейб неподалеку от Багдада. Значит, я был прав. Они не просто так исчезли.

Слава Богу, что они живы. Значит, и у нас всех есть шанс.

3 апреля

С южных окраин города доносится канонада, которая теперь не умолкает ни на минуту. Это уже не бомбежка, это звуки боя. Приближается страшный момент истины. Где мы будем во время штурма? В гостинице? В городе? Все время пытаемся придумать лучший и самый безопасный план действий. И не можем.

Мы с Джоном специально наняли еще один «Шевроле Джи Эм Си», который должен просто стоять у гостиницы, не двигаясь, а водитель должен находится в номере в гостинице, который мы ему сняли на все время. На случай, если произойдет что-то ужасное и нужно будет немедленно попытаться спастись бегством хоть куда-нибудь. В «Джи Эм Си» влезет человек пять с багажом.

Дом в Караде (центральный район Багдада, недалеко от нашего отеля), который мы уже почти сняли и в который завезли продукты, воду и во дворе которого вырыли колодец, все меньше и меньше привлекает даже нас. Если там с нами что-нибудь случится, то об этом никто не узнает. Американцы знают про журналистов и про «Палестину». Они должны иметь в виду, что здесь около 500 журналистов. Они должны что-то сделать, когда начнется штурм.

Между тем многие журналисты уезжают и приезжают даже сейчас. По никем не контролируемой и поэтому очень опасной дороге на Аман. Плата за проезд колеблется от трех до пяти тысяч долларов в один конец. До войны это стоило максимум двести. Смелые и отчаянные водители делают на войне целые состояния. На всех машинах, со всех сторон наклеены гигантские буквы TV или PRESS.

На нашей написано RUSSIAN PRESS.

Приехали три очень отчаянных парня с одного центрального телеканала. Был у них в номере. Все в татуировках. Пьют водку в форме «голый торс» и рассказывают ужасы о своей поездке сюда. По их виду можно сказать, что им не свойствен страх. Тем более что они об этом все время и говорят.

Доллар уже стоит 3500 динаров. В городе работают два или три ресторана. Чтобы поесть чикен тикка, надо ждать целый час.

Только что нам сообщили, что, по непроверенным данным, идет битва за Багдадский международный аэропорт. Это 15 минут езды отсюда. Все только об этом и говорят.

Единственный, кто имеет возражения, это министр информации Эль-Сахаф. Сахаф на пресс-конференции, где все вопросы только об этом (теперь все брифинги проходят в залах гостиницы «Палестина»), продолжает утверждать, что американцев нет ближе 150 километров от Багдада. Далее он понес совсем уже несусветный бред. По утверждению Сахафа, американцы отступают по всему фронту.

Сахаф: «Они попали в ловушку возле Умм Кассра. Они попали в западню возле Басры. Они в ловушке у Насирии (город к югу от Багдада)».

Кто-то из журналистов спрашивает его: «А возле аэропорта в Багдаде они не попали в ловушку?»

Смех в зале.

Даже сам Сахаф улыбается.

Вечером сосед Юры по этажу, фотокорреспондент АП Джером разговаривает по спутниковому телефону со своим коллегой, который прикомандирован к американским войскам и находится сейчас в районе аэропорта.

Сомнений больше нет: «наши» в городе. Странное ощущение. «Где свои, а где чужие? Как до этого дожили?» — как пел Володя Высоцкий в «Десяти днях…».

Опять появляется слух, что Саддам убит. Вскоре в холле гостиницы министр иностранных дел дает журналистам короткое интервью, в котором клянется, что Саддам жив.

Журналисты спускаются в лифте отеля «Палестина». Он останавливается на каждом этаже. К концу этого бесконечного маршрута набирается человек пятнадцать. Все курят. Почти все кашляют. Простужены. Лифт работает на генераторе. В номерах — ни света, ни воды. Прачечная не работает. Хоть топор вешай. Какой-то идиот из администрации гостиницы распорядился установить в лифтах пепельницы. Лифт останавливается на каждом этаже. Стоит около минуты, затем с рывком трогается и тащится дальше. Если ты живешь на 17-м, то путешествие вниз в толпе безостановочно дымящих англичан, французов, русских и даже американцев может сравниться с путешествием во времени в Дахау. Стараешься задержать дыхание. Наконец вываливаешься в темный, задымленный холл, где курят еще человек сто, ожидая, что сегодня предложит Министерство правды.

МП продолжает функционировать в классическом оруэлловском варианте с примесью ленивой азиатчины, несмотря на то что само здание министерства уже было троекратно разбомблено американскими империалистами в бессильной злобе и т. д. и т. п. Итак, сегодня МП предлагает уникальную программу, которая, как всегда, заранее не объявляется. Говорят, что покажут что-то сенсационное. Журналистов набилось три автобуса.

В результате получасового лавирования между статуями Папы (в шляпе, в берете, с ружьем и просто с протянутой рукой) и руинами президентских дворцов журналисты наконец добираются до места трагедии. На самом отшибе огромной, похожей на небольшой дальневосточный военный городок территории Багдадского университета, недалеко от здания женского богословского факультета, зияет огромная воронка глубиной метров пять и такой же ширины. И все.

Никакой особой разрухи. Стекла, правда, побиты, но никаких жертв. Тянет на злостное хулиганство, но до военного зверства далековато. И самое главное — это то, что воронка эта образовалась уже дня три назад. Журналисты плюются и лезут назад в автобус…

Все понуро и злобно едут назад, в постылую, ощетинившуюся спутниковыми тарелками «Палестину», где министр информации собственной персоной даст очередной брифинг, на котором подробно расскажет о героизме воинов Саддама и о том, сколько они вчера подбили самолетов, вертолетов и танков противника. Если строго арифметически относиться к содержанию этих брифингов, то американцы и англичане давно уже должны были ходить по пустыне пешком, а бомбы метать руками. А они уже в городе. Обосновались на территории Международного аэропорта им. Саддама, в 15 километрах от центра.

В одиночной палате больницы «Эль-Кинди» в центре Багдада лежит симпатичный темноглазый 12-летний мальчик Али Исмаил с короткими белыми крыльями вместо рук. Он морщит нос, переводит глаза справа налево, глядя туда, где должны быть руки, которые он до сих пор чувствует, но не видит. Он тихо говорит что-то, и дежурящая в палате двоюродная тетка быстро наклоняется и чешет ему нос.

Али не помнит, как ракета упала на их дом. Али не знает, что ракета убила почти всю его огромную семью, включая отца и беременную мать, которая обещала через три месяца подарить ему еще одного братика. В больнице — восемь его родственников. На кладбище — четырнадцать.