– Да ты что! Я думал наоборот. Слушай, когда мне говорят, что все начинается, покой нам только снится, я сразу хочу спать. Извини, просто помираю.

– Спи сколько влезет, – великодушно разрешил Николаев. – Я лишь один вопрос хотел решить. Марина сейчас сам знаешь где. Ее семья осталась без кормилицы. Муж безработный, ребенок, все такое… Ты не против, если…

– О чем ты говоришь. Конечно, дай им денег.

– Да, я ему карту заведу, положу… прикину сколько, тоже включу в отчет.

– А как Марина?

– Хорошо. Спи. Вот телефон, там только один контакт – мой. Можешь звонить.

Николаев вышел из палаты, твердым шагом прошел по ядовито-зеленому коридору, стараясь не думать о том, почему он не сказал Коле, как Марина за него переживает.

– Вот тебе бумага и ручка, Уголовный кодекс положить? – Никто из присутствующих никогда не видел Славу Земцова, заведующего отделом по расследованию убийств, в таком бешенстве. – Пиши явку с повинной! Ты отсюда по-любому не выйдешь. Опоздал я тебя вовремя лицензии лишить. Хренов частный детектив! В каждой бочке затычка! Больной на всю голову придурок!

– Как ты все сразу, Слава, – виновато говорил Сергей Кольцов. – И мое профессиональное достоинство – на помойку, и голову покаянную окончательно сносишь. Я напишу, какие проблемы? Я даже с удовольствием посижу, пока ты в этом деле будешь разбираться. Устал я, Слава, на самом деле. На твое понимание особенно не рассчитывал, но если не ты, то кто же… Теперь ясно, что другой казенный следователь меня бы пристрелил на месте. И положил бы конец преступности.

– Минуточку, Слава, – вмешался Александр Васильевич Масленников. – Ты в силу собственных пристрастий стрелки перевел. Это я напишу заявление о явке с повинной. Идея моя, труп бесхозный я предоставил для опознания… Я даже особые приметы собственноручно рисовал. Я же их и смывал. Но, конечно, мы с Кольцовым действовали в согласии, нарушая закон, который, по твоему авторитетному мнению, должен работать на заказчика убийства. Остановить его не было никакой возможности. Разве что убить. Но это тебе тоже вряд ли показалось бы законопослушным действием. К тому же мы оборвали бы преступную цепь, то есть сыграли бы на руку криминалу. Я, как и Сергей, с удовольствием посижу у тебя за то, что девушка жива и в безопасности. А те дела, по которым я еще не сделал тебе экспертизу… Ну, какие проблемы. Найдешь другого эксперта. Нас как собак нерезаных.

– Вы меня шантажируете? – задохнулся Слава. – От вас не ожидал, Александр Васильевич. Вот уж точно: с кем поведешься, от того и наберешься. Я вообще слушал этот бред, как в страшном сне. Я не сплю? Ущипните меня!

– Слава, – смущенно посмотрел Кольцов, – зачем ты так…

– А ты вообще заткнись, дебил. Ты – подследственный. Ты мне не друг больше. Так подставить… Так подставить! Да если кто-то узнает, представляете, что будет?!

– Если бежать по улице и кричать: «Знаете, как меня подставили», наверняка кто-то узнает, – заметил Сергей. – Если это проорать на видеокамеру и выложить в Ютубе, успех будет вообще феноменальный. А если действовать по-нормальному, можно одно или несколько дел спокойно открыть, расследовать, остаться в живых и при погонах.

– Идите отсюда, пожалуйста, оба. Видеть вас не могу. Подумаю, позвоню. Или не позвоню. Пришлю наряд за вами обоими, раз вам так хочется стать узниками совести. Все. Валите.

Кольцов и Масленников вышли во двор, молча закурили.

– Я, конечно, не ожидал, что будет легко, – наконец задумчиво сказал Сергей. – Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу. Александр Васильевич, мы не совершили страшной ошибки, рассказав все этому психопату? Если он пошлет наряд только за нами, то хрен бы с ним. Но он получил от нас такую информацию! Если в своем раже законника он привлечет Марину, Кузнецова и Петрова, то крыша последнего сметет всех взрывной волной. Славу, возможно, тоже, но это мне уже не кажется большой потерей для человечества.

– Ладно. Не обижайся на него. Его положение действительно трудное. Мы идем на ряд авантюр, а потом обращаемся к серьезному следователю, чтобы он наши художества легализовал, придал им видимость законных действий…

– Наши художества его абсолютно не касаются. Поскольку все страницы истории, к которым приложил руку Николаев, всегда съедает беспощадный вирус. Нет никаких художеств. Ничего не нужно легализовать. Земцов получил информацию о криминальной сделке, свидетелей которой убирают, бухгалтер случайно осталась в живых и может дать показания. Есть разовый киллер, который не вышел из игры, потому что захотел спасти девушку: он тоже случайно уцелел и может дать показания. Есть семья Романовой, которая реально будет в опасности, если Петров узнает, что Марина жива. И, наконец, есть труп другой девушки, жестоко убитой, которую никто не ищет, скорее всего, потому, что считают ее живой. Мы с вами решили, что это преступление должно быть расследовано.

– Да, ты все изложил точно. Пожалуй, я сейчас вернусь и продолжу разговор со Славой. Все слишком далеко зашло, и, если на этом этапе в ситуацию не вмешается официальное следствие, получится, что мы людей не спасли, а обрекли на мучения и в конечном итоге – криминальную расправу. И, чтобы дать разрешение захоронить невостребованный труп, хотелось бы прежде удостовериться, что это не Виктория Князева. Которую то ли ищет, то ли, наоборот, не ищет твоя странная клиентка. Тут тоже требуется официальное и осторожное следствие. Так что я возвращаюсь, а ты не ходи, пожалуйста. Что-то в тебе есть, что сильно раздражает Земцова. – Масленников внимательно посмотрел на Сергея. Тот с готовностью ответил ему преданным взглядом чистых голубых глаз. – Да, – вздохнул Масленников. – Честного служаку не может не раздражать такой фраер и позер.

– Если Слава у нас такой нежный, что с ним будет, когда мы ему предъявим Николаева!

– Нет! Только в случае крайней необходимости и в микроскопических дозах. Если их оставить наедине хотя бы на полчаса, Николаев сорвется с цепи и будет взрывать все поезда и небоскребы, а Слава пострижется в монахи.

– Какой грустный может получиться финал, – закручинился Сергей. – Но что-то в этом есть, да?

– Ладно. Я пошел. Имей в виду: твой клиент Кузнецов – наша козырная карта. Если Земцов захочет, он сядет. Славу вдохновит только такая перспектива.

– Коля сядет, он такой, – пожал плечами Сергей, – но только в том случае, если мы будем уверены, что он нечаянно не повесится в камере на своем ремне. Вы понимаете, о чем я. Пусть он сначала посадит кого-то другого, наш Земцов.

…Масленников вошел в кабинет Славы спокойно, медленно, неотвратимо. Земцову казалось, что эксперт надвигается на него, как большая неприятность. Он смотрел на Александра Васильевича с несчастным видом.

– Слава, – сказал Масленников, – я – серьезный человек, моя жизнь подчинена закону, и ты это прекрасно знаешь. Иначе нам нельзя. Но если возникает ситуация, в которой закон может гарантировать только возмездие по факту убийства – в лучшем случае, я за то, чтобы его опередить. Ты понимаешь? Ты знаешь дело, когда вы все выслеживали и ловили с поличным подпольного акушера-убийцу. И вы его взяли. Поличным оказалась горстка пепла, оставшаяся от молодой прекрасной женщины. Я совершенно случайно узнал о том, что заказано убийство Марины Романовой. Узнал от Сергея, куда ж без него? Так уж получилось, что не официальные органы, а частный детектив в состоянии мониторить криминальный рынок. Взять заказчика – не на чем. На туфту с фотошопом он бы не повелся. Даже если бы тебе удалось его задержать за что-то на какое-то время, Марину все равно бы убили, равно как и самого заказчика, полагаю. Над ним стоит некто более могущественный, и нам об этой фигуре ничего не известно. Помоги нам разрулить эту ситуацию. Живая женщина, которая значится похороненной, должна вернуться к семье, ребенку. Любой из нас – я, Серега, его клиент Кузнецов, неудавшийся киллер – готовы предстать перед судом за подлог. Этот подлог с безымянным трупом спас женщину, мать, жену, прекрасного человека! Да что я объясняю, е…