Сильвия ничего не ответила. Менестрес замечала и раньше, что новые знакомства иногда немного пугали ее, поэтому сказала:

— Не беспокойся. Ты — моя приемная дочь. Никто не посмеет причинить тебе вред. Может кто-то тебе даже понравится.

— Не знаю, не знаю, — покачала головой Сильвия, вызвав улыбку у своей приемной матери.

— Я помню тебя совсем крошкой. Я видела, как ты выросла. Теперь ты стала совсем взрослой, превратившись в красивую молодую леди. Многие мужчины обращают на тебя внимание.

При этих словах Сильвия немного покраснела, а Менестрес продолжала:

— Придет время и один из них покорит твое сердце. И неважно кто это будет: обычный человек или вампир.

— Ты так просто об этом говоришь.

— Я немало пожила на этом свете, чтобы понять, что таков круг жизни. Не все понимают это. Поэтому так много детей, непонятых родителями, сбегает из дома.

— Зачем ты говоришь мне все это? — спросила девушка, не понимая к чему весь этот разговор.

— Я воспитала тебя как родную дочь и люблю так, как только мать может любить родного ребенка, но рано или поздно ты покинешь меня, как окрепший птенец покидает свое гнездо. Ты захочешь создать свою семью. И я хочу, чтоб ты знала, что я не в коей мере не собираюсь препятствовать тебе в этом. Ты вольна решать сама с кем и как тебе жить.

— Но я люблю тебя и не хочу покидать, — встревожено ответила Сильвия.

— Я знаю это, — улыбнулась Менестрес, погладив ее по голове. — Никто не гонит тебя — ты самый дорогой мне человек, просто я хочу, чтобы ты знала, что я не собираюсь удерживать тебя при себе силой. Кстати, я давно хотела поговорить с тобой еще об одной вещи.

— О чем?

— Скоро тебе двадцать лет. Это прекрасный возраст. И я хочу спросить тебя, что ты хочешь делать дальше? Задумывалась ли ты о своем будущем?

— Ты дала мне прекрасное образование...

— Я не об этом. Ты — моя приемная дочь. Но я никогда не забывала и о том, что ты человек, а я вампир. Я не скрывала от тебя эту сторону моей жизни. И вот я хочу спросить, хочешь ли ты тоже стать вампиром?

— Не знаю, — честно призналась Сильвия. — Ты показала мне, что вампиры — это не обязательно чудовища, которых показывают в фильмах. Ты была гораздо добрее ко мне, чем многие люди. Но я не знаю, хочу ли стать вампиром. Смогу ли вынести вечную жизнь? Ведь я совсем не такая сильная, как ты.

— Ты вынесешь, я это знаю, знала всегда. Но я не требую от тебя немедленного решения. Подумай. Только ты вольна выбирать. Ты молода, у тебя в запасе еще лет десять, не меньше. Но я хочу попросить тебя об одном.

— О чем?

— Если ты решишься, то приходи ко мне. Я бы не хотела, чтобы вампиром тебя сделал кто-то другой, даже если это будет вампир, любящий тебя всей душой.

— Почему?

— Вампир, который обратил человека, всегда будет связан с ним и иметь над ним некоторую власть, во всяком случае, пока обращенный не станет сильнее его или равным ему. Не скрою, многие этим пользуются. Я не хочу, чтобы ты попала под чью-либо власть. К тому же у меня есть сила, которой нет у других. Я могу сделать так, что тебе не придется почти целый век прятаться от солнца. Оно не будет обжигать тебя, хотя его свет и будет причинять некоторый дискомфорт. И еще, вампир ты или человек — ты всегда будешь мне дочерью, и я буду любить тебя. Вот почему я хочу, чтобы ты пришла именно ко мне.

— Спасибо, — сказала Сильвия, обнимая приемную мать. — Я поняла тебя, и обещаю, что если решусь, то приду только к тебе.

— Вот и отлично, — улыбнулась Менестрес, а затем добавила, заметив, что Сильвия уже зевает, — А теперь тебе, по-моему, уже пора спать.

Она проводила свою приемную дочь до самой спальни, на прощанье поцеловав ее. Да, Сильвия выросла, но в чем-то все еще оставалась той маленькой четырехлетней девочкой, какой ее впервые увидела Менестрес.

Это было в Риме почти шестнадцать лет назад. Менестрес жила там уже несколько лет, тяжело переживая свою потерю и практически не общаясь с другими вампирами, за исключением Димьена и Танис. Возвращаясь с охоты вместе со своими неизменными провожатыми, Менестрес заметила Сильвию на одном из перекрестков возле какого-то большого ресторана. Она просила милостыню.

Взгляд этой маленькой, промокшей под дождем чумазой девочки поразил ее. Возможно, она увидела в ее глазенках ту же боль, что терзала ее саму. Менестрес взяла эту маленькую сиротку с собой, и с тех пор они не расставались. Эта встреча спасла их обоих. Менестрес полюбила девочку, и это помогло ей забыть о своем горе, утешить боль, а девочка полюбила Менестрес, найдя в ней любящую и заботливую мать.

Сильвия сразу прониклась доверием к Менестрес, а немного спустя и к Танис. Лишь Димьена она побаивалась, и первое время, увидя его, пряталась за Менестрес, чем очень огорчала вампира. Но через некоторое время и ему удалось завоевать доверие маленькой девочки.

Когда же Сильвия в первый раз назвала Менестрес «мама», сердце вампирши наполнилось невероятной нежностью. Она поняла, что отныне и вовеки веков их связывают такие же крепкие узы, как настоящих мать и дочь. Она никогда не сможет забыть ее, и если ей будет угрожать опасность, то она пойдет на все, чтобы спасти ее.

* * *

Помимо Джеймса и Грэга Вилджена в отряде охотников на вампиров было еще шесть человек: старый Пит — ровесник Грэга, но ниже его и грузнее. Со спины — так вылитый Санта-Клаус, Максвелл, которого все звали просто Мак — высокий, тощий и лысый, хотя ему было всего тридцать пять, но самый искусный стрелок. Еще были Симс и Рочет — двое бывших военных, Вильямс, которого все звали просто Ви, а за глаза и маленький Ви — из-за его роста, но ему не было равных в управлении с ножами, и, наконец, Морти, которого вообще-то звали Мортимер. Он был ровесником Джеймсу, но за свою жизнь уже успел повидать немало.

Вся эта команда довольно тепло встретила Джеймса как своего нового члена. В конце концов, они должны доверять друг другу, от этого зачастую зависела их жизнь, так как род их деятельности предполагал ежеминутный риск, а следовательно, собранность и сплоченность.

За довольно короткий срок Джеймса обучили всему, что необходимо знать охотнику на вампиров. Он научился использовать ножи, огнемет, изучил хитрости пользования ружьем для кольев и другим оружием.

Вскоре Мак выследил одного вампира. Он узнал место, где тот спит днем. Этим же вечером должна была состояться охота. Для Джеймса она была первой, так что ему была отведена роль скорее наблюдателя, чем исполнителя.

Вампир, которого выследили охотники, был еще довольно молодым. Он не прожил в этом облике и восьмидесяти лет, хотя сами охотники могли об этом только догадываться. Они прибыли к месту его дневного сна за пару часов до заката на своем сером фургоне. С виду он ничем не отличался от сотен подобных автомобилей, но внутри его находился целый арсенал. Останови их полицейский патруль, и у них были бы неприятности. Охотники действовали на грани фола.