просьба сообщать Владимиру на какие цели. Заграничный паспорт есть у вас? Отдайте его тоже Владимиру, он организует визы и Шенген и в США в течении недели. Ничего не забыли?

Домик в тот же вечер

 Анна-Мария

– Я с тобой полечу

– А папа?

– Я не буду у него спрашивать, скажу что лечу к маме в Лондон, и действительно к ней заскочу на денёк, а от туда к тебе в Париж. Ты уже забронировала номер в гостинице? Бронируй двухместный.

– Я не в гостинице останавливаюсь в Париже, у меня там есть знакомые, они найдут мне квартирку.

– Ещё лучше. Хочу погулять с тобой по Парижу. Ты надолго там, что поручил тебе папа?

– Да, всё та же странная работа, но платит хорошо, почему нет? Думаю неделю, а то и две там пробуду, как пойдёт, и не обязательно во Франции, может быть придётся покататься по Европе.

– Как романтично, мы с тобой одни в Европе – очень хочу, молодец папа, хорошее задание дал. Стой, что я вижу? А ну-ка покажи, покажи мне вырез. Ты без лифчика что ли опять сидишь? Ничего себе и давно? Показывай, показывай, о, так и знала твёрдые. Посмотрите только, сидит без лифчика с твёрдыми сосками и говорит о Париже. Дай мне вот этот попробовать….

Елена

Ну и что мне с ней делать? Поедет ведь со мной и спрашивать не будет – ой доиграемся. Но я тоже не хочу там бродить одна. А не опасно, ничего она не заподозрит? Для чего я буду искать все эти картины? Скажу, что папа поручил оформить гостевой домик старыми картинами. Ну и сойдёт. Счастлива, стоит улыбается, я тоже. О наконец-то заметила, что я без лифчика.

Расстёгиваю рубашку, смотрит, облизывается, хочу чтобы поцеловала

– Только не прикусывай очень сильно, с прошлого раза ещё болят.

– Сама просишь посильнее, я не буду, только поцелую вот так…

Париж Монмартр возле выхода из галереи.

– Ну, это уже невозможно, куда ни зайдём везде твои бывшие.

– С чего ты взяла, что они мои бывшие? Да, есть кое-где знакомые, одно время часто приходилось приезжать сюда. Ну, и что?

– А целоваться и обниматься с ними со всеми, обязательно? А щипать за попу? А знаешь, что мне эта Сюзи только, что сказала?

Ноздри раздуваются, раскраснелась, ух…

– Что она тебе сказала?

– Что у тебя чувствительные соски и ты любишь когда их прикусывают

– Вот сука

– И ты мне будешь говорить после этого, что она не твоя бывшая?

– Нет, потому что мне она только что сказала, что ты горячая штучка. Откуда она это знает? Значит и ты её бывшая?

– Врёшь, ты это только что придумала.

– Не вру

– Нет врёшь

– Да, это она всё врёт. Откуда ей знать какие у меня соски и, тем более, как они реагируют на ТВОИ поцелуи?

– А вот это мы сейчас проверим

Она целует меня, и я растворяюсь без остатка, в её губах, в её руках и в этом городе. Весь Париж создан только для нашей любви, и только для наших поцелуев.  Мы отрываемся друг от друга лишь тогда, когда вокруг раздаются аплодисменты. Оказывается мы, не одни на Монмартре и мы стоим, обнявшись, в окружении улыбающихся людей – в городе, где всё пропитано любовью. Мы целовались под Эйфелевой башней потому, что захотели проверить, будет ли отличаться вкус поцелуя внизу от вкуса поцелуя на верху – проверили, отличается. Внизу сладкий и нежный, а на верху – солёный с острыми пряностями. Мы целую вечность смотрели на вечный город с высоты птичьего полёта, и прижимались друг к другу так крепко, как только могли. Мы впитывали этот город и этот воздух вместе с пряными поцелуями. Потом на самом носу водного трамвайчика мы целовались, потому, что хотели проверить разницу с поцелуями на корме, оказалось одинаково. Но за поцелуй на носу кораблика, мы получили три приветственных гудка от капитана и аплодисменты пассажиров с верхнего яруса. В Версале мы решили целоваться во всех комнатах дворца, но после того как выяснилось, что их семьсот – сдались в тридцать четвёртой, под аплодисменты одной из экскурсионных групп.

На Русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, мы целовались после посещения могил Тарковского и Галича, в память о них и в память об их творчестве. На могиле Галича задержались чуть дольше, там, на надгробии есть цитата из заповедей Иисуса Христа: – «Блаженны изгнанные за правду» – как бы, не пророческими оказались эти слова. Понимать эту заповедь надо так: – блаженны те, которые гонимы за веру и благочестие, за добрые дела свои, и блаженны они потому, что им воздастся в царствии небесном.

– Интересно ему воздалось уже? Он ведь не только был изгнан, но и погиб при странных обстоятельствах?

Что-то ещё вспомнилось из последних слов Галича, но мы уже подходили к  могиле Бунина.

– А ты знаешь, что у Бунина был сложный любовный треугольник в жизни? И даже не треугольник, а квадрат?

– Нет, я о Бунине мало знаю, только что-то из школьной программы «Тёмные аллеи» и так далее…

– Эх молодёжь… Слушай: – Это происходило уже в эмиграции, во Франции. У Бунина, знаменитого писателя и женатого человека, случился бурный роман с молодой женой, другого эмигранта, белого офицера. Возникшая страсть была настолько сильной, что молодая девушка бросила мужа и переехала жить к писателю.

– А куда он жену дел –  бросил?

– Нет, не бросил, стали жить втроём.

– Ого, круто. Шведской семьёй и жена смирилась? Я так не смогу, я тебя ни с кем делить не буду. Ты только моя.

– Я согласна, но слушай дальше, это ещё не конец, это только треугольник: – Какое-то время они жили втроём, не очень счастливо, но жили, пока где-то в гостях не познакомились с известной певицей Маргой, которая сразила молодую любовницу Бунина, и отбила её у великого писателя.

– О да, это мне как раз понятно, вам палец в рот не клади… ты меня тоже сразила, в первый же день и отбила.

– Отбила? От кого это я тебя отбила? Нет-нет молчи, ничего не хочу знать.

В этот момент к нам подошёл мужчина, отделившийся от небольшой группы людей неподалёку. Он извинился, и представился помощником правнучки Бунина, после чего очень вежливо попросил уступить им место на могиле. Правнучка проездом во Франции и вот между рейсами, буквально на пять минут, приехала на могилу своего знаменитого предка. Ей очень неудобно, но она просит пойти навстречу и дать ей побыть одной на могиле, почтить память