Вихрь грозно надвинулся на Холода, подняв над головой хвост с отравленным шипом. Но прежде чем песчаный успел заговорить, ледяной шагнул к Луне и уставил на неё обвиняющий серебристый коготь.

– Ты заранее всё знала! – прорычал он. – Потому и не пускала нас туда. Знала, что будет взрыв и пожар! – Свет факела отражался в его свирепых тёмных глазах двумя оранжевыми огоньками, в оскаленной пасти слышалось зловещее шипение. – Откуда ты знала? Говори!

Слова Холода подействовали на троих драконят, как ушат ледяной воды.

«Он прав! – поняла Кинкажу. – Но как…»

Разум Карапакса был столь же непроницаем, как и прежде, но дракончик неловко переступил с лапы на лапу и с любопытством прищурился.

Неприятнее всего оказались мысли песчаного: «Да, как она могла знать? Конечно, она совсем не проста, и вообще Тёрн учила не доверять ночным… но откуда – не сама же устроила? Не вижу я в ней зла, хоть и мутная какая-то. Если устроила пожар, то почему не пускала нас в зал? Да нет – ну как бы она сумела… что за глупости… трудно поверить…»

– А это не ты… прости, но… Ты, случайно, не имеешь отношения к…

– Нет! – выкрикнула Луна. – Только не я! – Она смахнула слёзы, стараясь подавить дрожь в голосе, но мешали мысли о Сердолике… И о том, что теперь всё пропало. – Я ни за что не стану убивать драконов!

– Я знаю, – кивнул Вихрь, хотя и не очень твёрдо. – «Она на удивление ловко охотится, – думал он, – силы ей не занимать… А убить может любой, если припечёт. Даже она? Но зачем бы ей это понадобилось?»

– Если не ты, то кто? – вкрадчиво спросил Карапакс. – Не знаешь?

После взрыва морской дракончик не произнёс ни слова и словно окаменел, прижавшись к стене, но сейчас, когда догнал остальных, не выглядел слишком убитым, хоть и был явно потрясён случившимся. Неужели тоже её подозревает? Заглянуть бы как-нибудь в его мысли…

– Может, ты что-нибудь видела необычное? – задумчиво предположила Кинкажу. – Ну… предостерегающее?

«А что, это может сработать! – оживился Мракокрад. – По крайней мере, двое из четверых готовы поверить. Давай, сочиняй скорее!»

«Не хочу врать! Даже если они согласны верить».

Луна сжала когти, борясь с отупляющим страхом. В памяти всплыли слова мамы: «Никто не должен узнать о твоём проклятии, никто! Иначе конец всему!»

– Я вижу единственное объяснение! – прошипел Холод сквозь зубы с высокомерной усмешкой. – Это твоих лап дело, ты сама устроила пожар! Не могу понять, зачем, но разберусь, будь уверена!

Другое объяснение маячило на самом краю его сознания, но поверить всерьёз, что ночные не лгали о своих способностях, ледяной дракончик пока не мог. Слишком, слишком долго считал он иначе.

– Клянусь, это не я! – воскликнула Луна. – Пожалуйста, поверьте мне! – взмолилась она, в отчаянии раскинув крылья.

– Тогда скажи, как ты догадалась! – потребовала радужная.

Луна не находила слов. На горле будто сомкнулись хищные когти застарелых страхов, не позволяя главной тайне её жизни выйти наружу.

Ледяной принц долго смотрел молча, затем свирепо хлестнул своим длинным тонким хвостом по столбикам-сталагмитам, звякнув шипами-сосульками.

– Даю тебе последний шанс, ночная! – надменно проговорил он. – Если до завтрашней полуночи не расскажешь правду, я перед всеми обвиню тебя в двойном убийстве! – Синие глаза гневно сверкнули, заставив Луну испуганно отшатнуться. – Я знал, что ночным доверять нельзя, но начинал считать тебя особенной – видимо, ошибся. – Он развернулся и вышел в коридор.

Вся дрожа, Луна закрыла морду лапами. Кинкажу невольно потянулась её утешить, но как-то неуверенно. Сомнение в душе единственной подруги добило окончательно – хотелось провалиться сквозь землю.

«Ничего не понимаю», – думал Вихрь. Чего-то не понимать он не привык, и это заставляло его зябко ёжиться. В голове кружились всевозможные версии… включая правильную, но принять такое песчаный был ещё не готов. Тем не менее, Луна понимала – скоро он откроет истину.

Однако первым догадался вовсе не он.

– Три луны! – поражённо выдохнул морской дракончик, замерцав в сумраке тесной пещерки светящимися узорами на крыльях и шее. – Это было видение, да? Ты можешь видеть будущее!

– Не может быть! – ахнула радужная.

«Не вздумай признаваться!» – рявкнул в голове Мракокрад.

«Скрывайся! Таись! Уцелей!» – отдались эхом мамины слова.

Поздно. Луна подавленно кивнула, уставившись в пол.

– Что? – Кинкажу вытаращила глаза. – А что ты ещё видела? Про меня было что-нибудь?

– Как давно ты узнала? – нахмурился Вихрь, делая шаг назад. «Говорили же, что эти способности давно утрачены драконами! – фыркнул он про себя. – Так кто же нам врёт – дракончики судьбы, ночные или Луна? Или все хором?» – в смысле, о будущем пожаре – знала и молчала?

– Я просто его видела, – объяснила она, – перед самым уроком, когда шла в зал… Видения бывают разные… иногда задолго, иногда нет. Трудно бывает понять… так что пользы почти никакой.

– Как это, никакой пользы? – возмутилась радужная. «Обезьяны-бананы! Вот бы мне так уметь!» – мелькнуло у неё. – Ты же спасла нас!

«Могла бы спасти и тех двоих, – думал Вихрь, – если бы сразу сказала про видение. Зная я, что случится, уж точно не пустил бы туда никого! Зачем скрывать правду? Она должна была…» – Перед глазами его возникла мёртвая обугленная Сердолика, в душе вспыхнуло чувство вины за свою беспечность. Луна сжалась, к горлу подступил комок.

– А ты бы поверил мне? – с горечью спросила она. – Что толку говорить, если тебе не верят?

– Я бы поверила! – обиженно вскинулась Кинкажу, и Луна вновь сжалась от чувства вины, понимая, что это правда.

– Кто ещё знает про твой дар? – спросил песчаный. – Или все ночные могут видеть будущее?

– Никто не знает… – Луна поморщилась, рана в плече стрельнула болью. – И никто из племени не может, одна я. «Если не считать моего тайного друга, – усмехнулась она про себя, – легендарного монстра по имени Мракокрад».

– Это всё, больше ты ничего не умеешь? – прищурился вдруг Карапакс, тревожно приподняв спинной гребень. – А как насчёт чтения мыслей?

Кинкажу с Вихрем многозначительно переглянулись, потом дружно уставились на Луну. Молчание повисло тёмной тучей.

«Вот и всё… прощай, дружба… здравствуй, всеобщая ненависть».

Сейчас она будто стояла на краю пропасти, а ревущий ураган пытался сдуть её и расплющить об острые скалы. Все страшилки матери, вся череда кошмаров из детства теснились в голове: драконы отворачиваются, угрожают запереть, убить – или превратить в инструмент для своих зловещих целей, – но главное – ненавидят, ненавидят, ненавидят!