нет. Всерьез я не могу представить, как подпускаю кого-то, кроме родного мне Саши, так близко к себе...В себя...Не могу!

А он просто взял...и...

От этого внутри ошпаривает кислотой. Выкручиваю кран с холодной водой в душе. Вздрагиваю, беззвучно ору...Бодрит хоть как-то, выметая это все из моей головы. Потом горячую, до кипятка. Ванную заволакивает паром. Тело в агонии, почти как все внутри. Шоковый контрастный душ. Опять ледяную и вылезаю из ванны. Наскоро привожу себя в порядок. Крашусь лишь чуть- чуть, чтобы не испугать Юлю черными провалами под глазами и распухшими красными верхними веками. Надеваю простое вязаное платье – чулок с высоким воротом и руками по самые пальцы, плотные темные колготки, собираю в высокий пучок волосы на макушке. Наверно, более закрытой выглядеть просто нельзя

Кажется, я готова разводиться. Ты все сможешь, Кис, говорю себе в зеркало. И моментально колко передёргивает от того, что так себя назвала. Кажется, и я кошек заодно возненавижу…

Сашу нахожу на диване в гостиной. Спит, обняв подушку, прямо в одежде. Секунд пять неотрывно смотрю на его безмятежное сейчас лицо. Красивое…

Такое для меня красивое, что хочется в голос выть…

Я о нем мечтала. Так страстно мечтала в свои юные двадцать.

И сейчас я отчетливо вспоминаю каждую ту эмоцию, испытанную пятнадцать лет назад. Мне казалось, я забыла, все покрылось пылью времени, а нет. Остро и жгуче как прежде. Бережно хранилось где-то в самой глубине моей души. Внутри рвется, кровоточа.

Как он мог?

Я была так слепо уверена, что я для него – что-то особенное. Он так умело и просто меня в этом убедил…Как он мог так с нами???

Гоняю и гоняю этот вопрос по кругу. Не в состоянии остановиться. Попозже, надеюсь, смогу...

Опять внутри закипает, клокочет обида. Придает решительности. Резко сдергиваю с Саши плед и тут же отхожу на шаг, лишь бы не коснулось меня его сонное, знакомое тепло.

- Вставай! - выходит зло и отрывисто, будто каркнула.

- Что? Кис... я сплю...- недовольно бормочет мой пока еще муж, хмурясь и поворачиваясь от меня на другой бок.

Подрывает моментально! Я вся как бомба со взведенным часовым механизмом. Лично для него.

- Вставай! Я говорила, не называть меня так! – даже не пытаюсь убрать прорезающиеся истерические нотки.

- Лиза, да что ты...!

Открывает мутные спросонья серые глаза, фокусируется на мне, и я буквально вижу, как Сашка тоже вспоминает. Взгляд становится осмысленным и тухнет. Муж садится на диване, потирая помятое лицо. Между нами повисает слишком красноречивая тишина. Как между людьми, которым нечего сказать друг другу. Горло сдавливает. Опять. Нервно тру шею, пытаясь избавиться от этого навязчивого ощущения.

- Жду тебя у машины, - цежу сквозь зубы.

И ухожу. Сразу на улицу. В этом доме мне совсем нечем дышать.

***

Сашка открывает передо мной переднюю пассажирскую дверь своей Тойоты Тундры, но я лишь отрицательно мотаю головой и сажусь назад. До Минвод ехать четыре часа, и вот так - рядом я просто не выдержу. Бояться лишний раз повернуть голову, чтобы не схлестнуться взглядом, его рука рядом с моим бедром…Нет.

Забиваюсь в самый дальний угол пассажирского дивана за водительским креслом. Упираюсь лбом в холодное стекло затонированного окна.

Первые секунды кажется, что достать меня отсюда невозможно, но Сашка легко разбивает вдребезги мой хитрый план остаться невидимкой одним движением, повернув под нужным углом зеркало заднего вида. Наши взгляды встречаются в отражении. Его - такой пристальный и тяжелый, что пульс меня предает, обрываясь, а затем неистово несясь вскачь. Кровь приливает к щекам.

Наш зрительный контакт длится всего одно мгновение, Сашка уже отвернулся, а у меня так и не проходит онемение в каждой клеточке, до самых кончиков пальцев. Сердце болезненно частит.

Трогаемся. Муж включает музыку со своего телефона. Видимо не одну меня гнетет воцарившаяся в салоне вязкая тишина, в которой можно различить, как мы дышим.

Проезжаем насквозь поселок, сворачиваем на шоссе, салон прогревается, заполняясь привычными, родными давно запахами. И…я осознаю, что сесть назад было фатальной ошибкой. Потому что сквозь запах «елочки» и кожаной обивки пробивается еще один. Тонкий, едва уловимый – скорее воспоминание, чем что-то реальное, но… но такой будоражащее. Это наш аромат. Нашего секса здесь, на заднем пассажирском сидении сутки назад.

И это…невыносимо.

Закрываю глаза, глубоко вдыхаю, пытаясь успокоиться. Опять начинает раскачивать, штормить. Я никак не могу нащупать опору.

Обида-обида-обида. Как он мог-как он мог- как он мог.

Одно и тоже пульсирует в голове, взводя мой внутренний курок. Он ведь он сразу после Нади…И даже не дрогнуло ничего!

С-су-у-к-а-а!!!

Ненавижу! Ненавижу его!

В горле застревает крик. Запах туалетной воды мужа, разлитый по салону, как издевательство. Мои глаза закрыты, но я чувствую его так близко. И меня колотит от осознания, что он меня так легко с этой грязью смешал! Будто ничего не было! Будто так и надо!

Это точно в первый раз?!

Вспоминаю, что он делал со мной, как брал. Я ведь у него отсосала…Прямо рвалась сама…А он до этого засовывал его…в эту сучку Надю???

Жгучим стыдом топит так, что я резко сажусь прямо и открываю глаза.

Хочется двигаться. Хочется убивать.

Открываю рот, чтобы что-то сказать, подаюсь к мужу, но…Торможу и снова откидываюсь на диване. Мы едем разводиться. Я уже все сказала. Что я еще могу сказать?!

К обиде примешивается беспомощность, приправленная унижением. Мне кажется наш последний секс такой низостью с его стороны, что рвет все внутри. Слишком ядреный коктейль из эмоций. Сложно выносить.

И слёзы ожидаемо вновь начинают течь по щекам. Обжигающе-горячие, горькие. Плачу. Стараюсь бесшумно. Очень стараюсь. Даже горблюсь в углу сидения, сворачиваясь в клубок, чтобы меня совсем не видно было, но тихие редкие всхлипы все-таки вырываются из меня.

И минут через десять Сашка, сквозь зубы матюкнувшись, рывком сворачивает