«Гражданам Российской республики.

25 октября большевиками Петрограда вопреки воле революционного народа преступно арестована часть Вр. правительства, разогнан Временный Совет Российской республики и объявлена незаконная власть.

Насилие над правительством революционной России, совершенное в дни величайшей опасности от внешнего врага, является неслыханным преступлением против родины.

Мятеж большевиков наносит смертельный удар делу обороны и отодвигает всем желанный мир.

Гражданская война, начатая большевиками, грозит ввергнуть страну в неописуемые ужасы анархии и контрреволюции и сорвать Учредительное собрание, которое должно упрочить республиканский строй и навсегда закрепить за народом землю.

Сохраняя преемственность единой государственной власти, Всероссийский комитет спасения родины и революции возьмет на себя инициативу воссоздания Временного правительства, которое, опираясь на силы демократии, доведет страну до Учредительного собрания и спасет ее от контрреволюции и анархии.

Всероссийский комитет спасения родины и революции призывает вас, граждане:

Не признавайте власти насильников!

Не исполняйте их распоряжений!

Встаньте на защиту родины и революции!

Поддерживайте Всероссийский Комитет Спасения Родины и революции!

Всероссийский Комитет Спасения Родины и Революции в составе представителей: Петроград, гор. думы, Временного Совета Российской Республики, Централ. Исп. Ком. Всер. Сов. Крест. Деп., Центр. Исп. Ком. Сов. Раб. и Сол. Д., фронтовых групп, представителей II съезда Сов. Раб. и Сол. Д., фракций с.-р., с.-д. (меньш.), народ, социал., группы “Единство” и др.»

Воззвания эсеровской партии, меньшевиков-оборонцев, исполкома крестьянских Советов, армейских комитетов, от Центрофлота…

«…Голод задавит Петроград, – кричали они все. – Германские армии растопчут нашу свободу. Черносотенные погромы захлестнут Россию, если все мы, сознательные рабочие, солдаты, граждане, не сплотимся…

Не верьте обещаниям большевиков! Обещание немедленного мира – ложь! Обещание хлеба – обман! Обещание земли – сказка!..»

И все в этом же роде.

«Товарищи!.. Вас подло и преступно обманули! Захват власти был произведен одними большевиками… Большевики скрывали свой план от других социалистических партий, входящих в Советы…

Вам обещали землю и волю, но контрреволюция использует посеянную большевиками анархию и лишит вас земли и воли…»

Столь же резки были и газеты:

«Наш долг, – восклицало «Дело Народа», – разоблачить этих предателей рабочего класса. Наш долг – мобилизовать все силы и встать на защиту дела революции».

«Известия», в последний раз говорившие от имени старого ЦИК, грозили страшным возмездием…

«…А что касается съезда Советов, то мы утверждаем, что не было съезда Советов, мы утверждаем, что имело место лишь частное совещание большевистской фракции. В этом случае они не имели права лишать полномочий ЦИК».

«Новая Жизнь», высказываясь за новое правительство, которое объединило бы все социалистические партии, резко критиковала действия эсеров и меньшевиков, ушедших со съезда, и утверждала, что восстание большевиков с непреложной ясностью установило одно основное обстоятельство – полную беспочвенность всех иллюзий относительно сотрудничества с буржуазией.

«Рабочий Путь» опять превратился в «Правду» – ленинскую газету, закрытую в июле месяце. Она резко заявляла:

«Рабочие, солдаты, крестьяне! Вы сломили в феврале самодержавие дворянской клики. Вы сломили вчера самодержавие буржуазной шайки…

И первая задача теперь – охранить все подступы к Петрограду.

Вторая задача – разоружить и окончательно обезвредить контрреволюционные элементы в Петрограде.

Третья задача – окончательная организация революционной власти и обеспечение осуществления народной программы…».

Те немногие кадетские и вообще буржуазные газеты, какие еще продолжали выходить, относились ко всему происходившему со спокойной иронией, как бы презрительно говоря всем прочим партиям: «А что мы вам говорили?». Влиятельные члены кадетской партии все время вертелись вокруг городской думы и Комитета спасения родины и революции. В целом буржуазия помалкивала, выжидая своего часа, который, казалось ей, был недалек. Быть может, никто, кроме Ленина, Троцкого и петроградских рабочих и простых солдат, не допускал мысли о том, что большевики удержат власть дольше трех дней…

В этот день я видел в огромном амфитеатре Николаевского зала бурное заседание городской думы, объявленное беспрерывным. Здесь были представлены все силы антибольшевистской оппозиции. Величественный, седобородый и седовласый городской голова Шрейдер рассказывал собравшимся, как прошлой ночью он отправился в Смольный, чтобы заявить протест от имени городского самоуправления. «Дума, являющаяся в настоящий момент единственной в городе законной властью, созданной на основе всеобщего, прямого и тайного голосования, не признает новой власти!» – заявил он Троцкому. В ответ Троцкий сказал: «Что ж, на это есть конституционные средства. Думу можно распустить и переизбрать…». Рассказ Шрейдера вызвал бурю негодования.

«Если вообще признавать правительство, созданное штыками, – продолжал старик, обращаясь к думе, – то такое правительство у нас есть. Но я считаю законным только такое правительство, которое признается народом, большинством, а не такое, которое создано кучкой узурпаторов». Неистовые рукоплескания на всех скамьях, кроме большевистских. Городской голова среди шума и криков сообщает, что большевики уже нарушили права городского самоуправления, назначив в ряд отделов своих комиссаров.

Большевистский оратор, стараясь покрыть шум, кричит, что поддержка, оказанная большевикам съездом Советов, есть поддержка всей России. «Вы не истинные представители населения Петрограда!» – восклицает он. Голоса с мест: «Оскорбление! Оскорбление!». Городской голова с достоинством напоминает, что дума была избрана на основе самого свободного избирательного права, какое только может быть. «Верно, – отвечает оратор-большевик. – Но дума избрана давно, так же давно, как ЦИК и армейские комитеты…» «Нового съезда Советов еще не было!» – кричат ему в ответ.

«Фракция большевиков отказывается оставаться в этом гнезде контрреволюции…» Шум. «Мы требуем переизбрания думы!..» Большевики уходят из зала заседания. «Германские агенты! – кричат им вслед. – Долой изменников!»

Кадет Шингарев потребовал, чтобы все служащие городского самоуправления, согласившиеся быть комиссарами Военно-революционного комитета, были смещены и преданы суду. Шрейдер встал и внес предложение протестовать против угрозы большевиков распустить думу. Дума в качестве законной представительницы населения должна отказаться оставить свой пост.

Александровский зал был тоже набит битком. Шло заседание Комитета спасения. Выступал Скобелев: «Никогда, – сказал он, – положение революции не было так остро, никогда вопрос о самом существовании Российского государства не возбуждал столько тревоги. Никогда еще история так резко и так категорически не ставила перед Россией вопрос – быть или не быть. Настал великий час спасения революции, и, сознавая это, мы охраняем тесное единение всех живых сил революционной демократии, организованная воля которой уже создала центр для спасения родины и революции. Мы умрем, но не покинем нашего славного поста…» И так далее в том же роде.