— Конечно, — я слегка краснею. — Ты сказал… «ей»? Это женщина?

— Скорее всего. У меня пока трое на примете, посмотрим, кто возьмется.

— Я думала, ты не работаешь с женщинами. Ты же шовинист.

— Я? — он хмурится. — Чего? — встряхивает головой, а я подношу шелковистый бутон к лицу и вдыхаю аромат. — Не отвлекайся. Будешь работать с новым юристом и делать все, что он или она скажет. Скорее всего, процесса будет два, потому что как только Голубев поймет, что ты не собираешься с ним мириться, он захочет прижать тебя по поводу подлога. Не бойся. Ходы есть, мы выкрутимся. Он будет пытаться тебе угрожать, давить на тебя. Не ведись. На судах тоже чтобы твоей ноги больше не было.

Я округляю глаза.

— Детский сад закончился, начинаем работать по-взрослому. Дальше. Мне ничего не рассказываешь. Ваша с юристом стратегия касается только вас двоих, я обязан хранить тайну своего клиента. Не искушай меня и не провоцируй, — дождавшись моего кивка, он продолжает: — Предпоследнее: завтра к семи утра к тебе приедет Богдан. Он профи, и он будет тебя охранять. Богдана не бойся, чаем его не пои, обеды ему не вари. Он будет незаметно сопровождать тебя везде, так нужно.

— Телохранитель? — я начинаю смеяться, но Андрей меня не поддерживает, его взгляд становится острее, поэтому улыбка медленно сползает с моего лица, уголки губ опускаются вниз. — Хорошо, давай попробуем. А что последнее?

— В этот месяц нам не стоит видеться. Постараемся выдержать паузу.

— У нас получится? — говорю серьезно, он же, напротив, меняется в лице. Легкая улыбка трогает глаза и губы.

— Вряд ли, — Андрей пожимает плечами. — Не строй по моему поводу иллюзий, Лидия, я такой, какой есть. Слишком поздно, чтобы меняться, возраст не тот. Все, что ты про меня сказала сегодня — эта правда. Я тяжелый человек. Временами — очень, — он бросает взгляд на часы: — А сейчас мне лучше уйти.

— Андрей… — окликаю его негромко, когда он уже делает шаг вниз, к лифту. Он оборачивается. — Мне нужно что-то еще. Я ведь женщина, мне нужны обещания.

— По поводу чего?

— Верности.

— А. Ответ в этой папке, — кивает он, потом окидывает меня своим обычным оценивающим взглядом, но в этот раз вдруг быстро улыбается, подмигивает, и уходит.

Я так и стою на лестнице с розой и документами, пока он вызывает лифт, слушаю, как разъезжаются и смыкаются двери. Затем жадно раскрываю папку и улыбаюсь до ушей.

Ну конечно, что еще мог притащить дотошный Осадчий после незащищенного секса! Справку, которой буквально пара дней, о том, что он полностью здоров.

Возвращаясь в квартиру, я стараюсь делать удрученный вид, чтобы не скомпрометировать его перед подругами, они провожают меня сочувствующими взглядами.

— Это от Влада, — объясняю появление потрясающе красивой розы в моих руках, после чего с болью наблюдаю, как девушки с наслаждением ломают стебель, обрывают лепестки, показательно топчут их ногами. Я бы хотела поставить эту розу в воду и любоваться ею. К счастью, у меня по-прежнему есть справка о здоровье Осадчего, которую я убираю в сейф. Цветы — это, конечно, приятно, но мой мужчина скорее ассоциируется с документами, поэтому я не собираюсь грустить из-за казни ни в чем не повинного растения.

А потом вдруг начинаю хихикать, понимая, что его лицо снова гладко выбрито.

Андрей

— Мария Ивановна, добрый день, — подхожу к ней решительно, улыбаюсь лукаво, сую руку в карман, а она отшатывается, словно я собираюсь вытащить оттуда нож или пистолет. Смешно! Примирительно протягиваю открытую пачку сигарет. Ее взгляд смягчается, на мгновение задерживается на моем лице, опускается на пачку, возвращается к глазам.

— С ментолом, Андрей Евгеньевич, — отмечает она довольно сухо, поджимает губы, словно ищет подвох, но не может найти. Я киваю, дескать, ваши любимые. Она мешкает буквально секунду, после чего все же берет сигарету, я следую ее примеру. Прикуривает она сама, глубоко затягивается и выпускает густой дым изо рта и носа. Я поймал ее на парковке у арбитража, она спешит, но одновременно ей любопытно, зачем я вдруг появился. — Чем обязана? Наша с вами неприятная встреча запланирована в последнюю пятницу месяца.

— Отчего же неприятная, Мария Ивановна? Расстраиваете меня! — улыбаюсь я еще шире, ее взгляд тяжелеет. — Я вас всегда рад видеть безмерно. Допустите, пожалуйста, мысль, что я попросту соскучился.

— Не допущу. Ближе к делу, если можно.

— Не верите, что встреча случайная?

— Сделки не будет, Осадчий. Мы это решили четыре года назад. Если что-то вдруг изменится, я вас наберу первым.

— Судя по тому, сколько раз вы меня набирали за эти годы, уверен, мой номер у вас не на быстром наборе, — не удерживаюсь от сарказма.

— Можешь не сомневаться. Все нервы мне вымотал, — она щурится от густого дыма. Мария Ивановна представляет интересы истца в одном интересном деле. Моему ответчику в данном случае как раз выгодно тянуть время, поэтому уже несколько лет мы периодически встречаемся на заседаниях, соревнуясь в остроумии. Она меня латентно ненавидит за выбранную пассивную тактику. — Так что вам нужно?

— Одолжение, — улыбка не сходит с моих губ. Его глаза слегка расширяются.

— По поводу?

— Хочу подкинуть вам клиента. Одной очень-очень хорошей девушке в сложной ситуации нужен грамотный юрист.

— Почему сам не возьмешься? В чем подвох, Осадчий?

— Я уже взялся, — она замирает с сигаретой, которую не доносит до рта буквально несколько сантиметров.

— Я никогда не буду работать с вами. Только не после дела Вишневых, — содрогается. — Я вас видеть не могу даже раз в месяц.

— Нужно работать не со мной. А против меня.

Она смотрит на меня так пристально, словно пытается прочитать мысли, медленно моргает. Если бы ботокс позволил, она бы нахмурилась.

— Во что ты вляпался, Андрей? И пытаешься втянуть меня.

— Вас я ни во что не втягиваю, это наш первый и последний разговор. Я вам не помощник, это уж точно.

— Но?

— Мария Ивановна, — объясняю чуть тише: — там вот такая дырень в защите, — показываю руками расстояние в полметра. — Все вокруг словно овцы слепые, она уже десяток юристов перебрала. Ну уж вы-то заметите. Ну Мария Ивановна, где ваш азарт?

— Ты спятил, Андрей? Что там за девчонка такая? Закопать себя решил живьем? — она сама тянется за второй сигаретой.

— Спятил, да, наверное. Вам-то что, — протягиваю пачку ближе, чтобы ей было удобнее.

— Опасно.

— Так возьметесь или… неужели возраст уже не тот? — я больше не улыбаюсь, смотрю ей в глаза. Мы оба предельно серьезны.

Лидия