Национальный комитет по оборонным исследованиям финансировал проекты по изучению различных вариантов выделения урана-235: газовой диффузии, с которым экспериментировали в Колумбийском университете; высокоскоростного центрифугирования, которое пробовали использовать в университете Вирджинии; электромагнитного способа, с помощью которого Нир в Миннесоте ранее уже получил нужный изотоп, хотя и в ничтожно малом количестве. По мнению Нира, таким способом не получится выделить большое количество урана-235, однако Лоуренс решил, что нашел наконец подходящую возможность с толком задействовать один из своих резервных циклотронов. Дело в том, что электромагнитный метод разделения изотопов имеет очень много схожего с принципом, положенным в основу работы циклотрона. Зная это и воспользовавшись финансовой поддержкой НКОИ, Лоуренс стал думать, как перестроить 93-сантиметровый циклотрон в большой масс-спектрометр для разделения изотопов.

Буш по-прежнему скептически относился к перспективам создания бомбы, поэтому в верхах обсуждались главным образом вопросы, как использовать деление ядра в качестве источника энергии. 17 марта 1941 года Лоуренс решил, что пришло время менять текущее положение дел. Конэнт только что вернулся из Англии, куда он отправился, чтобы обсудить с некоторыми физиками Комитета М.О.Д. ряд моментов, связанных с делением атомного ядра. Переговорив с ними, Конэнт понял, что создание бомбы все-таки возможно, однако решил, что для Буша, когда тот сам захочет узнать о достижениях британских ученых в этом направлении, не составит никакого труда получить всю достоверную информацию по собственным каналам. Лоуренс был уверен, что настал подходящий момент для того, чтобы «поддать жару комитету Бриггса», и поэтому попросил Конэнта информировать Буша о кардинальном ухудшении ситуации с ядерным проектом.

Встретившись с Лоуренсом два дня спустя, Буш устроил тому разнос, заявив, что пока стоит во главе проекта, будет всецело полагаться на компетентность Бриггса и его комитета и сам вмешается только в самом крайнем случае. По правде говоря, Буш еще не до конца освоился с ролью руководителя крупномасштабного научного проекта и опасался выделять большие средства на что-то, не обещавшее никакого конкретного результата. Чтобы подстраховаться, он решил обратиться за помощью к Национальной академии наук.

Буш попросил, чтобы «группа высококомпетентных ученых-физиков» сделала для него «нескучный, но в то же время беспристрастный обзор по данной проблеме». В апреле 1941 года Академия обратилась к. Нобелевскому лауреату Артуру Комптону с просьбой возглавить группу, собранную для написания этого обзора. Комптон был весьма авторитетным ученым — изучая поглощение и рассеивание рентгеновских и гамма-лучей, он открыл так называемый эффект Комптона[63] — однако он не считал себя специалистом в ядерной физике. Поначалу выразив сомнения, что подходит на роль председателя такой группы, он тем не менее довольно быстро и весьма охотно согласился. В состав группы включили также Лоуренса и еще двух физиков — Джон К. Слэтера и Джонна X. ван Флека.

Если кому-то нужен был еще один тревожный сигнал, то его в итоге получили — в виде предупреждающего послания Хоутерманса. Прибыв в Америку, Райхе передал это послание Рудольфу Ладенбургу из Принстона. Ладенбург пригласил на обед несколько видных ученых и попросил Райхе еще раз повторить то, что сказал ему Хоутерманс. Из всех собравшихся один только Вигнер был связан с комитетом по вопросам использования урана, но он промолчал. Когда через несколько дней Ладенбургу представилась возможность лично передать Бриггсу неутешительную новость, он не преминул ею воспользоваться. Бриггс выразил крайнюю озабоченность вестями из Германии и попросил предоставить ему более подробную информацию обо всем происходящем, а получив ее, благополучно похоронил ее среди своих бумаг.

Обзорный доклад группа Комптона написала с третьей попытки. Первый вариант группа представила 17 мая. В целом в докладе прослеживался бриггсовский консерватизм. Участники группы сообщали, что контролируемое высвобождение ядерной энергии возможно, однако для овладения подобной техникой потребуются годы. Относительно необходимости создания бомбы никаких прямых рекомендаций в докладе не было, сообщалось только, что появления подобного вида оружия до 1945 года ждать не стоит. Участники группы также ни словом не обмолвились ни о расщеплении ядра урана-235 быстрыми нейтронами, ни о понятии критической массы, ни о возможной конструкции бомбы.

Тем временем перспектива создания бомбы с использованием элемента-94 становилась все более реальной. Гленн Сиборг был сыном иммигрантов из Швеции (на самом деле фамилия его отца читалась как Шеберг, однако на острове Эллис[64]ее исправили на более благозвучную для уха англоговорящего человека). Родился он в штате Мичиган, химию изучал в Калифорнийском университете (УКЛА)[65], а диссертацию защищал в Беркли, где и заинтересовался радиохимией. Неудивительно, что, узнав об открытии Гана и Штрассмана, Гленн занялся изучением свойств урана, а также новых элементов с атомными номерами 93 и 94. Работая вместе со своим аспирантом Артуром Валем, Сиборг сумел выделить микроскопическое количество элемента-94. О своем открытии Гленну хотелось прокричать на весь мир, но вместо этого ему пришлось сообщить о нем только комитету по вопросам использования урана и еще редактору Physical Review. Правда, опубликовать полученные результаты можно было только после окончания войны.

Долгое время полученный Сиборгом элемент не имел своего названия — в разговорах Гленн условно называл его «медью». Когда для новых экспериментов потребовалась настоящая медь, физикам пришлось окрестить ее «самой настоящей медью», чтобы не путать с элементом-94.

Ученые Беркли немедленно начали изучать реакцию деления нового элемента. В ноябре 1940-го из Беркли уехал Макмиллан. Ему предстояло работать над радаром в Массачусетском технологическом институте (МТИ)[66]. Сиборг вдвоем с Эмилио Сегре продолжали получать элемент-94 на 152-сантиметровом циклотроне — им требовалось большее его количество для изучения реакции деления. 18 мая они зафиксировали интенсивное деления ядер элемента-94, примерно вдвое превышающее аналогичный показатель для урана-235. Теперь уже не было практически никаких сомнений в том, что новый элемент больше подходит на роль активного вещества атомной бомбы.