Тревожные размышления Саймона нарушил голос одного из молодых людей — девятнадцатилетнего красавца, с которого можно было лепить Аполлона.

— Если Сенат и Законодательная палата отправят нас воевать на другие планеты, я вылечу первым. Чтобы проклятые яваки больше не смели сунуть свой поганый нос на Джефферсон, надо дать им пинка под зад в других мирах! Пусть катятся к себе с поджатым хвостом!

— Скажите, пожалуйста, — вежливо обратился он к Саймону, — а у яваков есть хвосты? Меня завалило у нас в подвале, и я так и не видел ни одной этой гадины!

— У яваков нет хвостов, — стараясь не улыбаться, ответил Саймон, — но они есть у мельконов.

— Отлично, значит, мы их пообрываем! — радостно воскликнул юноша.

Несколько его сверстников энергично закивали. Они явно были готовы хоть завтра отправиться на фронт. Сидевший рядом с Саймоном Зак Камара тоже кивал, но у него были грустные глаза. Они же еще совсем дети! И действительно, эти юноши были не старше Саймона, когда он покинул руины родной планеты и отправился на крейсере Конкордата в Военную Школу при Окружном командовании.

Война внезапно появилась на пороге у этих молодых ребят, как и у юного Саймона. Они рвались в бой не потому, что считали войну похожей на торжественный парад, и не потому, что желали там отличиться. Они знали, что в битвах, где применяют современное оружие, уцелевших почти не бывает. Почему-то именно из-за этого было особенно больно посылать их на смерть. Взглянув на Валтасара Сотериса, Саймон понял, что старик читает его мысли, и ему было отрадно увидеть уважение в глазах деда Кафари.

Валтасар снова заговорил, и Саймон понял, что именно его интересует.

— А Кафари собирается получать диплом? — спросил старик.

— Обязательно!.. Я оплачу ее учебу, — добавил Саймон, поняв, к чему клонит Валтасар. — Пусть деньги, которые ей платит Фонд образовательных программ, получат те, кто действительно в них нуждается. Кафари уже имеет право работать в качестве техника с психотронными системами, но мы с ней все обсудили, и она решила получить диплом инженера. Ее преподаватели на Вишну разрешили ей закончить учебу заочно.

— Практическая часть ее учебы заключается в работе с какой-либо действующей психотронной системой седьмого класса сложности или выше, а «Блудный Сын» сам вызвался стать «подопытным кроликом» Кафари. Он ее очень уважает, — улыбнувшись, добавил Саймон.

— Вот это да!

Молодые люди за столом уставились на молодую жену Саймона вытаращенными глазами, полными здоровой зависти. От них не отставало и большинство взрослых мужчин, а в глазах Зака Камары сияла гордость. Заслужить уважение сухопутного линкора двадцатой модели не так-то просто! Отец Кафари получил еще одно доказательство того, какая у него замечательная дочь.

Молодежь тут же принялась расспрашивать Саймона о линкоре, которым он командовал, о сухопутных линкорах вообще, о том, на что похожи внутри военно-космические крейсера, и о том, что нужно, чтобы поступить в Военную Школу при штабе Кибернетической бригады. Молодых людей кто-то явно предупредил о том, чтобы они ни в коем случае не упоминали Этену, и Саймон был очень им благодарен за то, что они не мучили его воспоминаниями о трагических событиях на этой планете. Он понял, что его новые родные не собираются лезть к нему в душу. Ему сразу полегчало, и он стал оживленно рассказывать разные эпизоды из своей богатой приключениями жизни.

Потом мужчины заговорили о продолжавшихся восстановительных работах. Разговор перешел на сараи и амбары, импровизированную сельхозтехнику, которой приходилось пользоваться до прибытия новых машин, на уцелевший скот и на то, как его лучше скрещивать, чтобы улучшить породу.

Саймон воздавал должное десерту, прислушиваясь к звучавшим вокруг него разговорам, чтобы лучше понять заботы окружавших его людей и проблемы, которые им предстояло решить, чтобы их хозяйства снова приносили им прибыль. Смех из-за женского стола и визг наевшихся детишек, предававшихся бурным играм на поляне, делали вечер особенно приятным, а Саймон не забывал и о близящейся брачной ночи. По правде говоря, ему очень хотелось сейчас куда-нибудь улететь с Кафари и побыть с ней наедине.

Когда они наконец оказались в аэромобиле, было уже поздно. Саймон усмехнулся, увидев, что летательный аппарат разрисовали нестойкой краской, а к фюзеляжу привязали длинные ленты в тех местах, где они не мешали пилоту. Устраиваясь на сиденье, Кафари тоже смеялась. Саймон подготовил аэромобиль к полету и поднялся в воздух. Оставшиеся внизу задрали головы вверх и махали руками до тех пор, пока не превратились в маленькие точки, с трудом различимые на фоне огней вокруг фермы.

Аэромобиль поднялся выше стен каньона. Над Джефферсоном сияли оба его спутника. Маленькая луна под названием Квинси висела в форме тоненького месяца над горизонтом. Более крупная луна Абигайль была полной и заливала вершины гор перламутровым светом.

— Какая красота! — прошептала Кафари.

— Фантастика! — согласился Саймон, пожиравший глазами отнюдь не пейзаж.

— Потерпи! — с целомудренным видом сказала Кафари. — А куда мы вообще летим?

Саймон неопределенно пожал плечами. Кафари так до сих пор и не удалось выпытать у него, где он решил провести медовый месяц, а он постарался все разузнать о красивейших местах Джефферсона. В основном жители этой планеты отдыхали в лесных домиках, построенных в самых живописных уголках. В южном полушарии Джефферсона был курортный город, предлагавший развлечения своим гостям круглые сутки, но Саймон с трудом мог представить себе Кафари на дискотеке или в казино. Кроме того, сейчас, когда из бездны в любой момент снова могли возникнуть яваки или мельконы, Саймону хотелось быть поближе к «Блудному Сыну».

Поэтому он помчался полным ходом на север. На лице Кафари заиграли блики лунного света. Девушка положила руку ему на колено. У него захватило дух от этого прикосновения, сулившего ему неописуемые наслаждения и тихую радость совместной жизни с любимой женщиной. Он улыбнулся и сжал руку жены. Так, рука в руке, они неслись на север.

— Наверное, уже близко? — прикрыв глаза, прошептала Кафари.

— Да.

— У северных склонов Дамизийских гор прекрасно ловится рыба.

— Я уже поймал самую вкусную рыбку.

— А все-таки, куда мы летим?

— Не скажу.

— Мерзавец!

— Что еще услышишь от женщины!

— А вот за это ответишь!

— Хочешь меня наказать — не тяни!

— Давай рули! — воскликнула Кафари, шлепнув Саймона по колену.

— Слушаю и повинуюсь! — вздохнул он. Кафари протянула руку и стала перебирать мелодии, записанные в памяти бортового компьютера.

— Вот эта музыка мне нравится! — воскликнула она, наконец сделав свой выбор.

— О боже! — простонал Саймон, когда при первых же звуках у него забурлила кровь в жилах. Он любил древнюю классическую музыку с Прародины-Земли и испытывал особую склонность к Равелю, но раньше ему и в голову не приходило, сколько страсти кипит в звуках «Болеро».