class="p1">— Хорошо, это вы мне расскажите потом, мы отвлеклись, возвращаясь к нашим делам, и принимая тот факт, что я повязан со своими подданными, у меня не остаётся выбора, кроме как принять ваше предложение по поводу свадьбы, но позвольте спросить, есть ли в нём смысл?

— Конечно, же есть, я буду тебя защищать. — Стукнула себя в грудь принцесса. — А за свою защиту прошу маленькую малость, это капельку любви и кольцо на пальце. — Сказала она.

Я, обдумал её предложение, понимая, что мне от этого не уйти. Даже если бы я попытался, то они бы в конечном итоге нашли бы меня и… мне бы не поздоровилось.

— Хорошо, я согласен, с этим мы разобрались, но не только ради этого мы сели вести переговоры, я ведь прав? — Задал я вопрос, посмотрев на королеву, на что та ответила. — Конечно, мы собрались здесь не только ради этого, но и для того что бы попросить вас снять проклятье с моего народа. — Сказала она с грустным лицом. — Я понимаю, что это слишком для вас, но я готова заплатить любую цену за то что бы вы сняли проклятье! — Мужественно прокричала королева. — Я могу тоже стать вашей наложницей, я тоже могу вас защищать!! Только молю снимите проклятье с моего народа. — Королева подошла ко мне и встала на одно колено, взяв мою руку. — Прошу вас.

— Мама, что ты творишь. — Прокричала принцесса, поднимаясь с места и пытаясь остановить свою мать. Принцесса со всей своей силой пыталась оттянуть свою мать, но у неё это не получалось. Эмили смотрела на происходящее и ждала моего решения. Я посмотрел в глаза королевы, в них не было лжи, недоверия, нет, в них был лишь огонь, огонь смелости и решимости, она сама решилась на этот поступок, она готова понести эту ношу, её глаза буквально давили на меня своим грузом, грузом ответствености, что лежала на её плечах.

— Встаньте, не пристало королеве вставать перед чёрным магом на колено.

— Вы мне отказываете? — Спросила королева.

— Нет, я принимаю ваши слова и исполню вашу просьбу, но это я должен просить у вас прощения, потому что ваш народ так и не обретёт свой первоначальный вид, из-за моего титула, который стал проклятьем. Если вы не против этого, то я с радостью приму вашу клятву.

— Знаете, господин некромант.

— Не стоит этих формальностей, просто Гриша.

— Знаете Гриша, как долго мой народ страдает от проклятья? Можете не отвечать, очень долго, и я не против того что бы мы поменяли свой вид, я думаю так будет даже лучше, к тому же проклятье не только превратило нас в лягушек, но и забрала нашу возможность на размножение, сделав нас бесполыми. И даже если в моём народе больше не станет появляться юношей, мы наконец-то сможем размножаться и жить, жить как нормальные СУЩЕСТВА, А, НЕ БОРОТЬСЯ ЗА ЖИЗНЬ БЕЗ ВОЗМОЖНОСТИ РОЖДЕНИЯ ПОТОМСТВА. — Королева выдохнула и немного успокоилась. — Знаете, мне всё равно, кем станет мой народ, лишь бы они больше не умирали без возможности дать жизнь, пусть хоть монстрами, хоть деревьями, но я не хочу видеть, как мои подданные умирают у меня на глазах, пока мы отступаем на другой край земли. — Принцесса перестала оттаскивать королеву, а наоборот села рядом. У королевы шли слёзы, маленькие дорожки прозрачными каплями скатывались по её щекам. Моё сердце пропустило несколько ударов, я еле сдерживался, что бы ни проронить слезу, но предательское сердце не выдержало такого и ударило мне в под-дых, и слёзы скатились прямо по щекам. Королева поделилась этим горем со мной, я увидел все эти сцены в её глазах, я прочувствовал эту боль, эту грусть и печаль.

— Я сниму с вас проклятье, не волнуйтесь, ваш народ снова обретёт надежду. — Сказал я шмыгая носом, от нахлынувших эмоций, вытирая слёзы. Королева утёрла слёзы и решительно произнесла. — Я София третья клянусь вам верности, мой народ последует за вами хоть на край света.

— Встаньте королева София, ведь наши переговоры ещё не закончены, вы сказали, что вам пришлось отступить, от кого? — Спросил я королеву, что всё так же стояла на одном колене, и не могла усмирить свои слёзы, вот только это были не слёзы отчаянья, это были слёзы счастья, счастья, что ужасное проклятье наконец-то падёт, и её народ снова обретёт надежду. Королева не могла ответить, и за неё ответила принцесса.

— Это священное королевство, оно всегда не любило нас, за то что мы отличались от людей, хоть и были очень похожи на них.

— И чем же вы отличались?

— Мы отличались тем, что, когда влюблялись, мы подстраивали тела под своего любимого, но до встречи его мы оставались бесполыми. Священное королевство не хотело принимать это, потому что, в их религии этого нет, а все кто не соответствуют их религии, считаются исчадиями тьмы и монстрами. Конечно, там тоже были те, кто был против общего мнения, но их нарекали еретиками и пособниками бога тьмы, за что их жестоко карали. — Дала принцесса развёрнутый ответ.

— А как вам удалось бежать от священного королевства? — Спросил я, смотря на то, как королева наконец-то встала и села на своё место, вытирая слёзы. Кайли села рядом с королевой, наливая ей ещё чая.

— В этом заслуга наших магов, они перенесли целый город в другое место, до того как армия противника достигла его стен. — С гордостью сказала королева, элегантно беря чашку и делая пару глотков успокаивающего чая жизни.

— А другие королевства? — спросил я, у своих собеседниц, на что получил лишь грустные лица. — Неужели всё так плохо?

— Увы, все королевства людей, подверглись проклятью как наше, они все мутировали в разных существ, или вообще стали растениями, священное королевство пострадало меньше всех, потому что их защитили их боги, но светлые утратили разум, и это передалось их последователям. Они начали охоту на бывших людей, убивая и загоняя в рабство тех, кто на это способен, и даже если людям удавалось сбежать, то их ловили высшие эльфы, и тоже загоняли в рабство, только выжить в таком рабстве удавалось не всем, по доносам наших разведчиков и по рассказам некоторых беглецов, высшие эльфы ставят эксперименты, на рабах превращая их в разных монстров. Я не знаю чего они хотят добиться но, большинство монстров в округе это люди, и разные существа подвергнутые проклятью, и взятые в плен высшими эльфами. — От рассказов королевы веяло гневом, и страхом, но она не позволила дрогнуть своему голосу. В её словах чувствовалась беспомощность, и