Тони чувствовал, как горит шрам у него на груди, под пропитанной потом тканью форменной рубашки.

Но в глубине, где-то у самых костей, Тони пробирал озноб. Расстояние между ним и быстроногим беглецом неуклонно сокращалось, однако по-прежнему составляло не меньше тридцати ярдов. Увидев, как преступник влился в группу бегунов и велосипедистов, движущихся по Ист-драйв, Тони мысленно взмолился: «Только бы не упустить его!»

Внезапно беглец обернулся, прицелился в Скотти, и тут же прогремел выстрел. Пуля выбила щепку из ствола клена справа от Тони. Куски коры разлетелись, как шрапнель, прохожие с испуганными криками ринулись врассыпную.

На миг сердце Тони замерло, и он выдохнул сквозь зубы:

— Дерьмо!

Вскинув голову, Скотти заплясал, чуть не потерял равновесие, но удержался и снова перешел на галоп, глухо постукивая подковами по асфальту. Беглец направлялся к пруду.

Впереди показались скамьи под навесами, на которых сидели люди. На серебристой глади воды целая флотилия миниатюрных, но поразительно похожих на настоящие парусных судов выписывала восьмерки. Беглец разрушил буколическое очарование пейзажа — бросился в пруд, взметая фонтаны грязной воды.

Разморенные посетители парка, расположившиеся на скамьях, очнулись и с криками начали прятаться за деревьями и кустами. Предчувствие опасности обострило восприятие Тони. Он заметил шарик на резинке, с лиловым хвостом из ниток, проскакавший через дорожку, видел, как молодая женщина в желтых полосатых шортах торопливо спутывает поводок сеттера, обмотанный вокруг ножки скамьи.

Приближаясь к пруду, Тони почувствовал, что Скотти перешел на нерешительный, почти робкий аллюр.

— Даже не вздумай упрямиться! — предупредил его Тони вполголоса.

Кровь приливала к лицу и шее Тони, когда он послал коня в воду.

Глубина пруда не превышала трех футов, но пересекать его верхом на лошади было все равно что идти по зыбучему песку. Модель буксира, оказавшаяся на пути Тони и захлестнутая волной, перевернулась. Впереди, в нескольких шагах от него, преступник отшвырнул в сторону миниатюрную яхту, и та разбилась, ударившись о каменную набережную.

Вонзив каблуки в бока Скотти, Тони откинулся назад всем телом и почувствовал, как мокрый, дрожащий конь взвивается на дыбы, поднимая тучи брызг. Сеть капель повисла в воздухе, превратившись в мельчайшие призмы солнечного света. Крики с берега слышались приглушенно, словно доносились из-под воды. Но тошнотворный треск кости под копытом опустившегося на все четыре ноги Скотти раздался отчетливо и резко, как хруст сломанной ветки.

Переведя дыхание и покрепче схватив револьвер, Тони соскочил с седла и метнулся туда, где скорчился преступник, прижимая к себе руку. Капли крови, стекающей из раны у него на лбу, расплывались во взбаламученной воде. Полный ненависти взгляд устремился на Тони. Посмотрев вниз, он увидел, что пистолет преступника лежит слишком близко, поблескивая под водой.

— Ты переоценил свои силы, — насмешливо бросил Тони преступнику, горделиво поглядывая на жадно пьющего воду Скотти.

Закованный в наручники, неудачливый беглец издал пронзительный вопль.

Через несколько минут, когда к ним присоединился запыхавшийся, красный Доэрти в сопровождении целой команды патрульных офицеров и машины «скорой помощи», арестованный еще продолжал вопить. «В Бельвью позаботятся о нем, — подумал Тони, — тем более что у него сломана рука».

Тони отвел коня в конюшню и остаток дня провел в Бельвью, ожидая, когда преступника осмотрят, а потом составил протокол и отправил его в офис окружного прокурора. К тому времени как он вернулся в служебное помещение отряда и отрапортовал о завершении дежурства, была уже половина десятого. А предстояло еще час с четвертью добираться до дома. Даже мысль о том, что ему оплатят сверхурочные часы, не подняла Тони настроение.

Подъехав к своему белому дощатому домику на тихой улочке Брюстера — в восьмидесяти милях к северу от центра города, в сонном округе Патнам, — он был так измучен, что мечтал лишь подогреть консервированный суп, съесть его и рухнуть в постель. В пять утра его поднял звонок будильника. Во рту ощущался отвратительный привкус, в глаза словно насыпали песок. Тони мог бы поклясться, что проспал не более десяти минут. Вскоре он уже вновь сидел за рулем, держа между ног бумажный стакан с кофе, купленным в придорожном кафе, и направлялся на юг по шоссе 684, чтобы не пропустить утреннюю поверку.

Тони правил машиной, а сквозь сонную одурь, похожую на похмелье, пробивалась одна-единственная мысль: «Скайлер… сегодня я увижу Скайлер».

Наступило воскресенье — день, когда нормальные люди ходят в церковь, неторопливо читают «Таймс», играют в гольф, звонят близким. Тони не помнил, когда в последний раз его выходной приходился на воскресенье. Обычно сумасшедший график не смущал Тони, но сегодня, как назло, стояла нестерпимая жара. Больше всего он опасался, что сегодняшняя экскурсия и встреча со Скайлер вызовут в нем слишком сильные эмоции.

Скайлер Саттон. Даже ее имя звучало аристократически. Каково бы ни было ее происхождение, она носила фамилию людей, родословная которых восходила к первым поселенцам Эллис-Айленда. «В год Скайлер тратит на одежду столько, сколько хватило бы мне на всю жизнь. А я до сих пор расплачиваюсь за карточки «Виза» и «Америкэн экспресс» для Полы!» Нетрудно догадаться, что у мисс Скайлер Саттон имеется в каком-нибудь банке солидный счет, а ее муж будет кататься как сыр в масле до конца своих дней.

Заметив, по какому пути направились его мысли, Тони спохватился. Какое отношение все это имеет к нему? Он не из тех мужчин, с которыми Скайлер хотела бы связать жизнь, — это ясно как день. И ему известны неплохие способы распорядиться своим временем — гораздо лучше тщетных попыток вписаться в тот круг, к которому он не принадлежит и не желает принадлежать.

Несмотря на это, воспоминание о том, как он держал Скайлер в объятиях, будоражило его. Под ее холодной маской скрывалась истинная страстность; смех испорченной девчонки не вязался с внешностью. Тони было хорошо с ней, как никогда прежде… Ну и что? Разве этого достаточно, чтобы всю жизнь провести вместе? Для Скайлер это всего-навсего проказы на сеновале с егерем, а для него — брызги шампанского после длительной засухи, светлое пятно на унылом сером фоне жизни разведенного мужчины.

Черт бы ее побрал! Внезапно внутренний голос Тони вкрадчиво заметил: «Ты же был с ней близок. И хочешь, чтобы это повторилось».

Покончив с утренними и дневными делами, Тони пытался убедить себя, что размышляет не только о холодном пиве и мягком кресле перед телевизором. После долгого, утомительного патрулирования Таймс-сквер, где в это время года всегда было неспокойно, он поднялся по лестнице в помещение отряда. К тому же Тони забыл дома мазь, которой обычно растирал ноющую поясницу.

Он взглянул на наручные часы со встроенным компасом на широком кожаном ремешке. Четверть четвертого. Через пятнадцать минут сюда явятся Скайлер с подругой. Черт! Эта встреча нужна ему не больше, чем непомерные амбиции Полы! Вместе с тем Тони ощутил предательский жар в чреслах.