– Да ты же больной! – Кин помолчал, подыскивая убедительные аргументы. – Послушай! Тронешь агента ЦРУ, и мне будет вдвое труднее защищать тебя.

– Так ты меня защищаешь? Как волк овечку, да?

– Тоже мне овечка, – проворчал Кин. – Не забывай, что я годами ограждал тебя от неприятностей. Ты сам об этом позаботился.

– И как же мне удалось запугать доблестного полковника армейской разведки? – Галло притворно наморщил лоб. – А может быть, ты только прикрывался заботой обо мне, а сам подбирался поближе и ждал удобного момента, когда я допущу ошибку?

– Может быть, – согласился Кин. – С удовольствием тебя бы свалил. – Он явно пытался взять себя в руки. – Ладно, не лезь на рожон и не мешай – я сам управлюсь. Ты ведь не хочешь, чтобы ЦРУ вцепилось тебе в задницу.

Галло пожал плечами:

– Зачем ты все это говоришь? Мне наплевать на ЦРУ.

– В том-то и дело, – покачал головой Кин. – Тебя давно бы следовало ликвидировать.

– В этом с тобой многие согласны. И уверяю, недостатка в желающих пойти дальше разговоров не было. С самого моего рождения и до твоего появления в моей жизни.

– Еще раз повторяю. Оставь Кэтрин Линг и Еву Дункан в покое.

– Подумаю, – пообещал, отворачиваясь к окну, Галло. – Я тебя больше не задерживаю. Можешь идти.

– Разрешаешь, да? Ах ты, наглец!

– Могу себе это позволить. Ты на моей территории.

– Ты такой не только на своей территории. Сукин сын! Параноик! Убийца…

Дверь захлопнулась.

Проводить? Припугнуть еще немного? Испугаться как следует гость не успел, и Галло знал, что страх скоро рассеется, а этого допускать нельзя.

С другой стороны, особой нужды нагонять на полковника ужас не было, как не было и настроения. Разобраться с Кином можно в любое время. Да и подумать сейчас есть над чем – он ведь понимает, что сила противника не только в наглости.

Галло перевел взгляд на горы. Сейчас нужно успокоиться и четко все обдумать. И пусть Кин считает его подлежащим ликвидации хладнокровным убийцей, эмоции определенно живы.

Он ощущал жар крови. Нетерпение. Азарт охотника.

Предвкушение пыток и смерти? Так интерпретировал бы его состояние Кин?

А может быть, чего-то другого?

Так или иначе, ему предстояло принять нелегкое решение.

– Что делаешь? – Джо остановился за спиной Евы, у двери на веранду. – Уж не со звездами ли общаешься?

– Я бы, может быть, и общалась, если бы от этого был какой-то прок. – Она обернулась и посмотрела на него. – Нет, просто дышу свежим воздухом. Только что разговаривала с Монтальво.

– Я и сам собирался ему позвонить.

Значит, что-то почувствовал. В отношениях Джо с Монтальво почти постоянно присутствовала некоторая настороженность, и сейчас Ева явно ощутила, как Джо напрягся.

– Такой необходимости уже нет.

– Он что, предложил приехать и помочь? Меня бы это не удивило.

– От Монтальво мне нужна только информация, – уклончиво ответила Ева. – Ничего больше он дать не может. – Она протянула телефон: – Посмотри. Здесь фотография Пола Блэка. Никаких сведений относительно его нынешнего местонахождения пока нет.

Джо взглянул на дисплей.

– Пожалуй, перешлю Винейблу.

– Данных о его прежних подельниках в досье тоже нет. В армии не служил. Каким образом его показания на Джона Галло оказались в архивах Управления – неизвестно.

– Похоже, все, что касается Галло, представляет собой одну большую загадку. – Он вернул ей телефон. – Для всех, кроме тебя.

Ева инстинктивно напряглась.

– Как ты можешь так говорить? Того Джона Галло, которого я знала, больше нет. Как нет и той девчонки, которой я была тогда.

– Да, конечно. Ты уже говорила. – Он отвернулся. – Признаюсь, хотел бы я с ним познакомиться.

Она так и не сказала Джо, что Кэтрин назвала ей возможное местопребывание Галло. Наверное, подсознательно решение уже принято.

– Возможно, Бонни убил не он. Кэтрин в этом не уверена.

– И все же я бы с ним познакомился. – Джо скрылся за дверью.

Остаться здесь и ждать звонка Кэтрин или вернуться в дом и лечь спать?

Нет, пусть Джо побудет один, а потом она поговорит с ним. Он, конечно, разозлится, но обострять отношения не хотелось, особенно сейчас. Им нужно быть поближе друг к другу, и надо попытаться сделать так, чтобы он ее понял.

Понял кого? Ту, шестнадцатилетнюю, Еву? Джо ведь уже сказал, что не понимает ее мотивов, потому что та девушка и женщина, которую он знает, разные люди.

Ну так поговори с ним. Объясни. Убеди.

Когда Ева вошла в спальню, Джо уже лежал в постели. Как всегда, нагой под небрежно наброшенной простыней.

– Кэтрин не позвонила?

Она покачала головой и направилась в ванную.

– Не хочу больше ждать.

Ева вернулась через несколько минут. Джо лежал в той же позе, заложив руку за голову. Напряженный, с бесстрастным лицом.

– Но ведь ты же собиралась дождаться? Думала, дикаря можно смягчить дипломатическими мерами?

– Когда это я была дипломатичной? Особенно с тобой? Наши отношения всегда строились на откровенности. – Она легла в постель. – И ты не дикарь… по большей части.

– Видишь, как хорошо ты меня знаешь, – усмехнулся он. – Мои настроения, недостатки, добродетели. Знаешь, какой я есть и каким могу быть.

– Неправда. И не говори, что ты предсказуемый, это далеко не так. Ты меняешься. Порой преподносишь настоящие сюрпризы.

– Неужели? – Джо помолчал. – Но мои сюрпризы никак не идут в сравнение с твоими. А от последнего я до сих пор не оправился.

– Я вовсе не собиралась тебя шокировать. Сама потрясена не меньше. Может, даже больше.

– И ты уже снова натягиваешь поводок и рвешься в погоню. – Джо смотрел в потолок. – А поводок – я, так? Хочешь сорваться и броситься на поиски Пола Блэка… и Галло.

– Я вовсе не считаю, что ты как-то меня сдерживаешь. Ты же всегда мне помогал. Просто на этот раз я чувствовала бы себя виноватой, если бы с тобой что-то случилось. – Она устало покачала головой. – А может быть, и нет. Всегда боюсь, что тебя убьют из-за меня, хотя рисковать жизнью должна только я одна. На этот раз ситуация вроде бы выглядит иначе.

– Из-за Галло.

– Да. А еще из-за того, что это, может быть, я связалась когда-то с чудовищем и тем самым навлекла беду на Бонни. Я была дурой и за ошибку казню только себя.

– Я тебя не виню. Не имею права. Я тоже не был образцовым подростком. Да и сейчас, черт возьми, не святой. Но расстраиваюсь я не потому.