Реакция на эту заметку последовала незамедлительно. В 8.05 утра к нам в офис поступил первый телефонный звонок – один будущий клиент отказался от наших услуг. В девять часов отказался второй. Следом за ним еще несколько.

Наши шансы заработать за месяц 60 000 фунтов упали до нуля.

Когда мы сели обедать, за столом воцарилось ледяное молчание. Локвуд сидел напротив меня, прихлебывая остывший чай и разминая поврежденные пальцы.

Они уже ожили и довольно хорошо двигались, но все еще оставались посиневшими. Джордж слонялся по кухне, собирал грязную посуду и с грохотом сваливал ее в раковину.

Я же вновь и вновь вертела в руке стеклянную банку с кулоном.

Локвуд имел полное право сердиться на меня, и от этого я чувствовала себя еще несчастнее. Но странное дело – понимая, что была дважды не права (когда взяла кулон и когда забыла сказать о нем), я не полностью раскаивалась в том, что натворила. Той ночью на Шин-роуд я слышала голос убитой девушки. Я видела ее – и такой, какой она была при жизни, и такой, какой стала спустя полвека после смерти. И, несмотря на пережитый страх перед злобным мстительным призраком, я никак не могла отбросить эти воспоминания прочь, они будоражили мои мысли.

После того как полуистлевшие останки дотла сгорели в огне, ожерелье было единственным, что осталось от Аннабел Вард, ее жизни и смерти, ее не известной никому истории.

А теперь мы собираемся отправить в печь и это кулон.

Это казалось мне несправедливым.

Я поднесла банку ближе к глазам, всмотрелась сквозь стекло.

– Локвуд, – спросила я. – Можно, я достану кулон?

– Да, наверное, – вздохнул он. – Сейчас день, и оно достаточно безопасно.

Было совершенно очевидно, что призрак Аннабел Вард не выскочит из кулона при солнечном свете. Но кулон тем не менее был связан с Аннабел не только тем, что внутри него сидел ее призрак. Кулон мог сохранить эхо событий, связанных с живой Аннабел Вард.

Вот почему я не без трепета отодвинула тонкую железную защелку и открыла банку из серебряного стекла.

Вот оно, этот кулон, с виду не более зловещий, чем лежащие на столе испачканные джемом ложки и ножи для масла. Изящная золотая вещица на тонкой цепочке. Я вытащила его из банки – он было довольно холодным на ощупь – и впервые как следует рассмотрела.

Цепочка состояла из перекрученных золотых звеньев, почти все они были чистыми и яркими, за исключением пары мест, где между ними забилось что-то темное. Кулон был овальный, размером с лесной орех. Правда, после встречи с ботинком Джорджа он выглядел слегка перекошенным. Пока кулон был цел, он наверняка был очень красивый. Его окаймляли крошечные зернышки перламутра. Розовато-белые и блестящие, они были искусно вставлены в тончайшую, сплетенную из золотых нитей сеть. Правда, часть перламутровых зернышек отсутствовала, а на поверхности кулона, как и на цепочке, в нескольких местах проступали темные пятнышки. Хуже всего (и вновь благодаря Джорджу, разумеется) было то, что с одной стороны овал треснул, и эта трещина была очень заметна.

Но самым интересным в кулоне мне показалось слегка выпуклое сердечко в самом центре. На нем я рассмотрела едва заметные, тонкие, как паутинка, значки.

– О! – сказала я. – Здесь есть надпись.

Я подставила кулон под солнечный луч, провела кончиком пальца по буквам – и в тот же миг услышала голоса. Разговаривали мужчина и женщина. Потом послышался женский смех – высокий и звонкий.

Я моргнула. Звуки пропали. Я уставилась на лежащий у меня в руке предмет. Мое любопытство заразило остальных. Локвуд не сдержался, поднялся из-за стола и направился ко мне. Джордж бросил свои тарелки, тоже подошел, размахивая посудным полотенцем, и пристроился позади меня, за другим плечом.

Четыре слова. Некоторое время мы все просто молча смотрели на них.

Tormentum meum

laetitia mea

Мне это ни о чем не говорило.

– Tormentum, – сказал наконец Джордж. – Красиво звучит.

– Латынь, – пояснил Локвуд. – Скажи, у нас есть где-нибудь латинский словарь?

– Кулон подарил ей мужчина, которого она любила, – сказала я. В моих ушах все еще отдавалось эхо их голосов.

– Почему ты решила, что это был какой-то тип? – вмешался Джордж. – Кулон могла подарить ей подруга, например. Или мать.

– Исключено, – возразила я. – Посмотри на сердечко. Между прочим, когда носишь такую вещь, то буквально прижимаешь к своему сердцу слова, написанные твоим любимым.

– Можно подумать, ты много об этом знаешь, – хмыкнул Джордж.

– Не меньше твоего.

– Ну-ка, дай взглянуть, – сказал Локвуд. Он присел на стоящий рядом со мной стул и взял у меня из руки кулон. Поднес ближе к глазам, нахмурился.

– Латинские фразы, подарок от любимого, давным-давно пропавшая девушка, – Джордж перекинул через плечо посудное полотенце и направился к раковине. – Экзотические тайны…

– А разве нет? – поднял голову Локвуд. – Разве это не так?

Мы с Джорджем посмотрели на него. Локвуд неожиданно распрямил плечи, его глаза засверкали, от его хандры не осталось и следа.

– Джордж, – продолжил он. – Ты помнишь то нашумевшее дело, которое распутало агентство Тенди год или два назад? Ну то, с переплетенными скелетами?

– Дело о плачущем дереве? Конечно. Они за это награду получили.

– Да, а еще стали жутко популярными. А почему? А потому, что выяснили личности Гостей, верно? Отыскали бриллиантовую заколку для галстука на одном из скелетов и докопались, что ее владельцем был…

– …молодой лорд Ардли, – сказала я, – который исчез еще в девятнадцатом веке. Все думали, что он бежал в Америку. Но он остался в Англии и был похоронен в саду возле дома. А убил и закопал его младший брат, чтобы получить по наследству это самое имение.

Повисла пауза.

Я посмотрела на Локвуда и Джорджа и спросила:

– Что вы так удивились? Я тоже читаю выпуски «Призрачных историй».

– Прекрасно, – кивнул Локвуд. – И ты попала в точку. Самое главное было в том, что расследование того дела помогло раскрыть старинную тайну. Тенди и его ребята отлично потрудились, здесь надо отдать им должное. Потрудились, прославились, и теперь это четвертое крупнейшее агентство в Лондоне. Так вот, я только что подумал… – Он замолчал, глядя на лежащий у него на ладони медальон.

– …не станет ли Аннабел Вард такой же золотой жилой для нас? – закончил за него Джордж. – Но, Локвуд, ты знаешь, сколько Гостей ошивается сейчас в Лондоне? А по всей стране? Их как саранчи. И людям вовсе не интересно знать, кем были эти Гости при жизни. Люди просто хотят от них избавиться, и больше ничего.

– Так-то оно так, однако громкий случай обеспечит нам хорошую рекламу в прессе, – сказал Локвуд. – А случай с Аннабел Вард именно громкий. Очаровательная девушка, талантливая актриса, жестоко убитая и исчезнувшая без следа на десятилетия. Мужчина и девушка, трагическая любовь, маленькое, но славное агентство, раскрывшее страшную тайну… – он хитро усмехнулся нам с Джорджем. – Да, если все разыграть как надо, мы можем сотворить сенсацию. И тогда удача повернется к нам лицом. Появятся и деньги, и слава. Но для этого нужно будет покрутиться. Джордж, латинский словарь, по-моему, на лестничной площадке второго этажа. Будь другом, принеси его. А ты, Люси, попробуй услышать еще что-нибудь из этого кулона.