Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никто не спорит, что среди людей, занимающихся несертифицированной практикой, встречаются безответственные знахари, впрочем, как иногда и среди дипломированных медиков тоже. И все же это не оправдывает категорического отказа от нетрадиционных методик. Правильным решением будет сертификация тех специалистов альтернативной медицины, которые доказали свое ответственное отношение к практикам, насчитывающим не то что десятки – тысячи лет, и без разницы, истолкованы они современной наукой или нет[77].
Покровы на пациентах
Так я называю неконструктивное разобщение поставщиков и потребителей услуг здравоохранения.
Когда в операционной пациента укрывают стерильной простыней, оставляющей доступ только к месту работы: живот в операционной № 1, глаз в операционной № 4 – цель ясна и оправданна: с одной стороны, сфокусировать на этой зоне внимание операционной команды, а с другой – обеспечить стерильность.
Однако когда такие простыни выходят за пределы операционных, пусть даже символически, они становятся весьма серьезными помехами. Под каждым покровом в теле «пациента» скрывается личность. И ограничить восприятие его или ее одними симптомами или, еще хуже, больным органом, значит увести внимание врача от того, на чем ему следует сосредоточиться прежде всего – долгосрочном исцелении человека в целом, а также на той роли, которую врач играет в поддержании здоровья личности. Как заметил уважаемый представитель американской системы здравоохранения:
Я боюсь, что стану пациентом… От одной мысли об этом у меня кровь стынет в жилах. Это будет полной утратой контроля над тем, что со мной творится. Не в силах представить себя в больничном халате ‹…› обезличенного, безымянного, бессильного, переставшего быть собой… И над ухом бубнит врач: «Мы считаем…» – вместо того чтобы сказать: «Я считаю…» И этот ничтожный словесный барьер разделяет его как личность и меня как личность [Бервик, 2009, с. 564].
Здесь уместна еще одна врезка.
Военная метафора современной медицины
Считается, что для объективности необходимо относиться к людям как к неодушевленным предметам. Эйб Фукс, один из руководителей медицинского факультета Университета Макгилла, весьма ярко описал это в своей статье The Military Metaphor of Modern Medicine («Военная метафора современной медицины») [2009].
Здравоохранение до сих пор строится вокруг специальностей, а не сотрудников или даже пациентов: органы (кардиология), периоды жизни (педиатрия, гериатрия), техники и технологии (хирургия, радиология) и, конечно, болезни (онкология). Фактически медицина рассматривает не пациента, а его болезнь: «Камень в желчном пузыре – палата № 6», «У него диабет», «У пациента разрыв мочевого пузыря на операционном столе!» Таким образом, «эта штука», «эта болезнь» должна быть так или иначе «ликвидирована» способами, принятыми у военных: «война с болезнью», «победа над раком», «лечение волшебными пулями», «клетки Т-киллеры», «инвазивные опухоли» (которые Фукс описывает как «империалистический, военизированный взгляд на экспансию»). Также следует прибегнуть к «усилению сил обороны организма», а иначе «сражение будет проиграно». Фукс добавляет: «Всемирная организация здравоохранения даже классифицирует эпидемии по степеням опасности, подобно тому, как Пентагон делает это с угрозой террористической атаки».
И кто же стоит на передовой в этом сражении? Врачи, конечно: «битва» не может быть выиграна без «выполнения предписаний врачей». Эта метафора предполагает и вовсе «героический подвиг доктора, почти всегда лично ответственного за идентификацию коварной болезни, угнездившейся в теле пациента, и создания условий, необходимых для ее уничтожения или удаления из организма больного» [2009, с. 5]. Таким образом, больной из личности превращается в поле битвы, на котором сходятся в беспощадном поединке врач и коварная болезнь, «в то время как голос человека уже никому не слышен… И когда доктор перестает слышать голоса своих пациентов, это значит, он глух к голосу своей души» [2009, с. 8].
Фукс вспоминает, что ответила медсестра на его вопрос, не думает ли она учиться на врача: «Да, я размышляла об этом. Но я не хочу терять контакт с пациентами».
Точно так же, как в самом пассивном пациенте может скрываться на удивление активная личность, от которой зависит собственное здоровье, так и в популяцию эпидемиологов могут затесаться врачи, не отупевшие окончательно от бесконечных статистических выкладок. На самом деле очень многие потребители услуг здравоохранения вовсе не пациенты. Обращаясь за советом к диетологу, мы можем быть совершенно здоровыми: просто хотим и впредь оставаться такими. И когда диетолог называет нас клиентами, это, конечно, лучше, чем «покупателями», но я бы все-таки предпочел, чтобы нас считали личностями.
Когда врач или медсестра огораживают пациента реальными ширмами, их неспособность увидеть личность может стать серьезным препятствием лечению. (Вспомните вмешательство доктора Уорвика в деятельность юного пациента.) Спасибо интернету: теперь любой неспециалист может задать какой угодно вопрос и даже распознать ошибки профессионала.
Стены и этажи в администрации
Кроме покровов, разобщающих поставщиков услуг здравоохранения и людей, которым они служат, а также ширм, удерживающих самих поставщиков на расстоянии друг от друга, имеются еще этажи и стены, разделяющие администраторов как с поставщиками, так и между собой.
Слишком часто пребывание администраторов на разных «этажах» (как в иерархии, так и в реальном здании) делает невозможным открытое общение. Мало того что многие женщины оказываются под «стеклянным потолком», не позволяющим подниматься по служебной лестнице, точно так же администраторы обоего пола налетают на бетонный потолок или каменные стены в попытках достучаться друг до друга. И не забывайте о внешних стенах медицинских учреждений: они могут оказаться гораздо толще, чем кажутся.
Все мы отлично знаем о барьерах, разделяющих профессионалов. Не менее опасными оказываются границы – горизонтальные эквиваленты вертикальным барьерам, разобщающие людей на ступенях иерархии. Всякий раз с добавлением новой границы расширяется пропасть между администрацией и оперативной частью коллектива, как правило, в ущерб последней.
В государственной системе здравоохранения министерства стоят над областными учреждениями, те – над районными, а под ними – отдельные учреждения на местах. В негосударственных заведениях корпоративные руководящие организации сидят над частными клиниками, «киша» менеджерами разного уровня – от «высшего звена» до рядовых профессионалов, которые и выполняют собственно поставляемые услуги.
