Крик подстегнул, как кнут. Стражи навалились на людей. Палаши замелькали над головами. Кинжалы против палашей никак не подходили. Людей прижимали к стене, кровавые отметины появились на руках у Раппопета, у Лугатика, затем у Малкина. И тогда Ванька снова скомандовал:

– Через окно! Девчат вперед!

Карюха и Катюха выпрыгнули в повозку.

Лошадь, глотая пучок травы, вздрогнула от толчков шара-бара, переступила ногами и вытянула морду.

Сашка шагнула к окну, но, оглянувшись, увидала занесенный над головой Малкина палаш воина. Мгновенно присела и сбоку снизу ударила стража кинжалом. Угодила в пах. Воин замер, как будто удивился, что пропустил удар, и стал медленно оседать на пол. Из раны хлынула густая струя крови.

Разнесся свирепый вой остальных стражей.

И в этот миг отовсюду потоком хлынули крысы. Перли в двери, прыгали сверху сквозь дыры в крыше, лезли из нор в земле. Их было много, очень много.

Схватка между деби и людьми мгновенно прекратилась. Все перемешались. Люди, деби, крысы.

Абрахма, отбрасывая и топча грызунов, метнулась к двери. Бат Боил в трех лицах за столом не двигался, терпеливо ждал.

Абрахма выбежала во двор, не разбирая дороги, метнулась к колесному шарабару. Лошадь, удерживаемая воином под уздцы, ржала, сучила ногами, готовая сорваться вскачь: крысы кучились, цеплялись за длинную гриву, за ноги, лезли под брюхо. Абрахма грузно бухнулась в шарабар, подмяв собой девушек, он сильно наклонился, она неистово закричала:

– Гони быстро!

Страж прыгнул на облучок и хлестнул. Лошадь с места понесла.

Карюха, сопротивляясь, вцепилась в воина, но тот кулаком огрел ее по голове, обездвижил.

Катюха, притиснутая Абрахмой к полу шарабара, едва могла дышать.

Треск и грохот шарабара понесся в лес, петляя по ухабистой дороге, мимо прижатых к земле домиков селения.

А парни с Сашкой в это время выбрались сквозь толчею во двор. Крысы сновали всюду, но людей не трогали.

Привязанные к жердине лошади шарахались от грызунов, дрожали боками, ржали, раздувая ноздри, подбрасывали крупы, рвали привязи.

– К ним! – крикнул Малкин, бегло осматриваясь. Он часто дышал, раскраснелся.

Солнце слепило глаза, ветер трепал вспотевшие волосы.

Сашка не увидела ни шарабара, ни девчат, ни Абрахмы и удивилась:

– Их нет! – пояснила: – Под окном был шарабар с девчатами!

Раппопет пожал плечами, перепрыгнул через крысу и споткнулся о торчащий из травы пень. Упал на колено, ударился, ощутил боль в коленной чашечке, выругался. Вскочил и, прихрамывая, припустил за Малкиным. Лугатик затравленно крутнул головой и, не разбирая дороги, рванул к лошадям. Девушка кинулась следом, перепрыгнула через муравьиную кучу, синюю футболку задрало ветром, оголяя красивые бедра:

– Я из окна видела! – сообщила Ваньке возле лошадей. – Наверняка Абрахма схватила их! Хищница! – Сашка вцепилась в повод одной из лошадей, но та непослушно затанцевала, девушка попробовала приноровиться к стремени. Не получалось.

Ванька подхватил девушку под мышки и рывком забросил в седло:

– Догоним! – сказал коротко. – Держись! – Затем быстро обрезал поводья у лишних кобыл, те сорвались с места и, спасаясь от крыс, вынеслись в раскрытые ворота.

Малкин запрыгнул в седло второй лошади, та топталась, всхрапывая. Сашка переложила кинжал в левую ладонь и крепко в правом кулаке сдавила повод. Раппопет сунул кинжал в карман, старался вскарабкаться на третью лошадь. Не выходило, та не давалась. Андрюха злился:

– Стой, скотина дебиземская, не крутись, как вошь на гребешке. Пришибу! – плевался, оправдывался: – Никогда не скакал на них.

– По дороге научишься, – бросил Ванька. – Не тяни резину! – Дождался, пока Раппопет не взгромоздился.

Лугатик влетел в седло без труда. Сунул ноги в стремена.

Потертые, обитые кожей седла были жестки, но удобны.

Малкин хлестнул кобылу и отпустил повод. Она взбрыкнула и понеслась.

Двор, ворота, крысы, деревушка остались позади. Из-под копыт лошадей летели густые клубы грязной пыли. Всадники неумело держались в седлах.

У Раппопета ноги не доставали до стремян. Он морщился, кряхтел и беспомощно, как мячик, подпрыгивал в седле, отбивал зад и чувствовал, что долго так не протянет. Лугатик одной рукой держал повод и гриву, другой вцепился в переднюю луку седла. Пробовал привстать на стременах, но получалось плохо, седло нещадно долбило по заду. Ванька приспособился быстрее остальных, хотя и ему доставалось от седла. Сашкина лошадь неслась вскачь, опережая всех. Девушка болталась на ней, зажимала ногами бока, стараясь не упасть, натягивала повод, сбавляя скачку. Футболка спереди прилипла к телу и пузырилась сзади.

За деревушкой стеной стал лес. Дорога раздвоилась рогатиной. На развилке лошади сами выбрали направление. По спинам и головам людей захлестали ветки.

Сашка подумала, что Катюху с Карюхой могли увезти по другой тропе, но дикая скачка мгновенно вышибла эту мысль. Малкин то же отметил в голове, но когда корявый сук пробороздил по спине, оставив кровавую метину на позвоночнике, думы тут же улетучились.

Лошади хрипели, закусив удила и роняя слюну, не слушались поводьев, рвались вперед. Сумасшедшая скачка продолжалась некоторое время. Деревья мелькали. Наконец лошади стали уставать и переходить на спокойный бег.

Тропа была узкой и с крутыми уклонами. Шарабару по ней не проехать. Сашка теперь была уверена, что Катюху и Карюху увезли по другой тропе. Натянула поводья. Лошадь сперва сопротивлялась, изогнув шею, храпела, но затем медленно перешла на шаг. Остальные тоже прекратили бег. Ванька поравнялся с девушкой. Она одернула футболку, уверенно сообщила:

– Не туда едем, не туда. Шарабара на этой тропе нет. Он бы уже застрял где-нибудь или опрокинулся на крутизне.

– Что предлагаешь? – вклинился Лугатик. – Не возвращаться же назад.

– В лапы стражам Абрахмы? – поежился Раппопет, останавливая лошадь. – Хороший был бы подарочек для них. – От скачки Андрюха ощущал боль во всем теле, мышцы ног и рук дрожали, а отбитая задница горела огнем. В гробу он видел такое обучение езде на лошади. Правда, была и светлая сторона в его верховой езде: он все-таки удержался, не вылетел из седла, не сломал себе шею по дороге.

Малкин слез на землю, помог спуститься Сашке. Раппопет и Лугатик сползли.

Лес в этом месте был не очень густым. Длинные стволы незнакомых деревьев коряво торчали ветками в разные стороны. Сквозь вершины пробивалось солнце, играя лучами на листьях и траве. Вокруг было тихо, странно тихо, без голосов птиц и шороха листвы, эта тишина казалась тревожной, мерещилось, будто из-за стволов кто-то за людьми наблюдал. Ощущение магии леса не отпускало. И только лошади спокойно стояли под деревьями и пощипывали траву.

– Черт знает, куда запоролись, и черт знает, где теперь девчата, – пробормотал Володька, делая первые неловкие шаги. Попытался держать фасон, но хватило его ненадолго. Бросил повод, отошел от лошади