– Дружище, я, пожалуй, пойду, – проигнорировав Киру, Даня обратился к другу.

– Эй, ты чего!..

– Мы же только встретились… – посыпались обиженные возгласы.

– Я что-то не то сказала? – невинно подняла брови Кира.

– Ты всегда говоришь что-то не то, а слушать эту чушь я не хочу, – устало ответил Даня. – И, кстати, это она меня бросила, а не я ее.

Даня развернулся и направился в сторону дома, представляя, какими проклятиями его сейчас мысленно осыпает Дамир. Но не мог он переступить через себя и разговаривать с человеком, который ему глубоко противен.

Это было первое упоминание о Диане от общих знакомых. Даня медленно шел по улицам, всеми силами пытаясь концентрироваться на окружающих деталях, а не на клокочущих внутри эмоциях, которые бешено рвались из наглухо забетонированного ящика. Не думал он, что, услышав ее имя, так остро отреагирует. Что так больно сожмется сердце, что не прожитые, а просто спрятанные чувства отзовутся в душе такой горечью и отчаянием. Психологи говорят, что человек должен прожить свою боль, а не избегать ее, но Даня не был к этому готов. Он не мог заглянуть в себя и посмотреть в лицо своим переживаниям. Это слишком тяжело, слишком невыносимо. Лучше снова уйти с головой в работу, в тренировки и опять сделать вид, что он в порядке. А потом… говорят, время лечит, и когда-нибудь ему станет легче. Наверное…

Глава 26

Опять будильник на пять утра, опять готовить завтрак для девочек, а затем – ставшая уже привычной рутина. Диана застонала, перевернувшись на спину, и с трудом разлепила веки. За окном еще только занимался рассвет, и через не до конца занавешенное окно она видела полоску серого предрассветного неба. Единственный плюс ее переезда в деревню – это огромное, бесконечно прекрасное небо, которое в шумной Москве скрывали дома и деревья. Здесь же, стоило только выйти за порог, перед взором расстилался потрясающе прекрасный голубой простор, даривший успокоение измученной душе.

Диана выскользнула из теплой кровати и, осторожно ступая по скрипучим половицам, чтобы не разбудить сестер, вышла из спальни. Наскоро ополоснула лицо холодной водой из умывальника и вернулась в комнату, чтобы потеплее одеться. Кухня находилась на закрытой террасе, и даже в конце мая, несмотря на дневной зной, ночью и по утрам там становилось очень холодно. Диана укуталась в вязаный свитер и достала из холодильника молоко. Растирая озябшие руки, ждала, пока оно закипит, потом запустила овсяные хлопья и засекла время. Пора будить девочек.

Этот ежедневный ритуал она повторяла вот уже почти два месяца, но так и не привыкла к нему. Это должна была делать для них мать, а не Диана. Головой она понимала, что поступила правильно, и это был наилучший для них выход. Для них, но не для нее. Несмотря на искреннюю любовь к сестрам, не проходило ни дня, чтобы она не жалела о своем решении стать их опекуном. Внутренне Диана так и не смирилась с тем, что ей пришлось бросить учебу и поставить крест на своих планах вырваться из нищеты и беспросветности. А больше всего удручало то, что она хотела добиться всего своими силами. Не используя свою женскую привлекательность, чтобы удачно выскочить замуж и больше ни о чем не беспокоиться, а самой, без посторонней помощи. И у нее бы обязательно это получилось, если бы… Как много в ее жизни «если»… Но что теперь об этом говорить? Сестры хоть и были еще маленькими, но все понимали, а Диана ни за что не хотела привить им еще и чувство вины вдобавок ко всем их травмам.

– Девочки, подъем! – Она легонько потрепала сонных сестренок по макушкам.

Света с Мариной спали на одной кровати и во сне напоминали Диане двух маленьких ангелочков – такими они были милыми и невинными. Она невольно улыбнулась, глядя на их сонные лица. «Обе хорошенькие, вырастут – станут красавицами! Надо сделать все, чтобы они уехали из этой дыры, где состарятся, так и не узнав ни счастья, ни радости», – подумала она, наблюдая за тем, как сестры, хмуро потирая глаза, медленно выползают из-под одеяла.

После завтрака Диана, проверив, не забыли ли они чего, проводила их в школу, а потом вернулась к своим делам. Сегодня у нее было плотное расписание: занятия начинались с одиннадцати и сплошняком шли почти до самого вечера. А еще нужно выкроить время, чтобы приготовить обед для девочек, которые возвращались из школы такие голодные, что сметали все, что находили в холодильнике. Конечно, Света помогала по хозяйству, да и Маришка пыталась что-то сделать, но все же они были еще слишком малы, и основная забота о домашних делах лежала на старшей сестре.

Диане очень повезло, что удалось набрать много учеников на репетиторство. Это здорово помогало им держаться на плаву и практически ни в чем не нуждаться, хотя ремонт дома, постройку нормальных, цивилизованных ванной и туалета она пока не могла себе позволить.

Диана включила ноутбук, по привычке открыв браузер с сохраненной страницей сайта школы «Лед и пламя». Сердце мучительно и сладко стукнулось о ребра, когда она увидела на главной странице большую фотографию с учениками школы и объявлением о предстоящем матче выпускников. Со снимка ей улыбался Даня, и ей казалось, что он смотрит прямо на нее. Она провела пальцами по экрану, очерчивая контуры любимого лица, вьющиеся темно-русые волосы, мощные плечи под хоккейной формой, и тяжело вздохнула. Пора перестать следить за его жизнью, он теперь далек от нее, как звезды на небе. Но Диана ничего не могла с собой поделать – она очень скучала по нему. Ей хотелось, чтобы он добился всего, о чем так мечтал, но в то же время она досадовала, что его успех еще больше отдаляет их друг от друга. «Дура ты, сама же его оттолкнула, что теперь слезы лить!» – сердито подумала она, решительно закрывая браузер. Все забудется, все пройдет, они теперь на разных берегах, просто нужно отпустить его и пожелать счастья. Но каждый раз, засыпая после долгого тяжелого дня, Диана не могла не думать о нем, не могла не вспоминать то короткое время, что они были вместе. Ведь все было так искренне, так по-настоящему, так почему же так ужасно закончилось? Как он там? Скучает ли по ней или уже забыл, как недолгий эпизод в своей жизни? Даня остался единственной ниточкой, связывающей Диану с ее